Две минуты спустя машина вошла в последний поворот. Она ехала очень медленно, и это бросалось в глаза, словно водитель не был уверен, что едет в нужное ему место.
Рядом с Йонатаном машина остановилась.
– Извините… – начал Тобиас, взглянул в лицо Йонатана и запнулся. – Мне кажется, мы знакомы. Дайте-ка я подумаю…
Йонатан хмуро улыбнулся.
Тобиас вышел из машины и протянул руку.
– Я вспомнил. Мы встречались на похоронах Энгельберта Кернера.
– Да, правильно! – Йонатан пожал ему руку. – Теперь я тоже припоминаю.
– Тобиас Альтман. Мы сидели напротив и обменялись парой слов.
– Да, точно. Прекрасно, что вы заехали! Проезжайте чуть дальше, там слева небольшая стоянка, где можно поставить машину.
Йонатан сделал широкий жест, словно дорожный полицейский, и Тобиас проехал мимо него.
Когда он ставил машину на стоянку, туда же подошел Йонатан.
– Пожалуйста, проходите в дом. Или лучше на террасу. Вы должны познакомиться с моей женой и с дочерью! Вы проводите отпуск в Тоскане?
– Ну, можно сказать и так, – нерешительно ответил Тобиас.
– А почему вы не взяли с собой жену?
– Она умерла.
– Ох! – Этого Йонатан не ожидал. – Очень жаль!
Тобиас осмотрелся.
– Значит, здесь погиб Энгельберт?
– Да. Там, позади, возле виллы Casa Gioia. На другой стороне дома, которую отсюда не видно. Я, к сожалению, не могу показать вам лестницу, с которой он упал, потому что вилла сейчас сдана и мы будем мешать гостям. Разве что они сегодня уедут в деревню, и тогда вы сможете увидеть место, где случилось несчастье.
– Да это не столь важно. А здесь действительно чудесно! Сказочный вид. Могу себе представить, как прекрасно чувствовали себя здесь Энгельберт и Ингрид.
Йонатан кивнул. Они поднялись на террасу и сели за стол.
– Я могу предложить вам что-нибудь? Воду, вино, перекусить?
– Холодная вода – это было бы прекрасно. Спасибо.
Йонатан пошел в дом и вскоре вернулся с напитками, следом за ним шла София с Даниэлой на руках.
Тобиас сразу узнал ребенка. Это был тот же младенец, что и на фотографиях, которые ему прислали.
– Разрешите представить – моя жена София и дочь Даниэла.
Тобиас наклонился и поцеловал руку, которую протянула ему София. И только сейчас заметил, что она слепая.
Ребенок захныкал. Что-то ему не нравилось. Сейчас он был таким взбудораженным и заплаканным, что выглядел совсем иначе, чем смеющийся малыш на фотографиях.
София взяла детское одеяло, которое лежало в одном из кресел, разостлала его на лужайке перед домом и посадила на него Даниэлу, которая сразу же сделала попытку поползти.
Да, это была она! Именно это одеяло было на одной из фотографий! Голубое одеяло с белыми слониками. Значит, он все-таки не ошибся.
Но зачем Йонатан прислал ему фотографии? И еще написал эту банальную фразу «…И твоя судьба когда-нибудь изменится к лучшему», которая звучала так издевательски. «Я тоже когда-то потерял ребенка…» Почему он написал ему такое? Между ними не было никакой связи, они увиделись всего лишь один раз на короткое время. Неужели у Йонатана не в порядке с головой?
Йонатан прервал его мысли:
– Извините, но что случилось с вашей женой? Я не могу поверить в то, что вы сказали. Она была такой молодой, симпатичной и выглядела вполне здоровой. Она болела?
– Нет. Она покончила жизнь самоубийством, потому что не смогла перенести потери нашей дочери Лизы-Марии. Ребенка похитили. Сразу же после рождения, из больницы.
– О dio! Это ужасно, – пробормотала София тихо, не отвлекаясь от Даниэлы.
Она не выпускала из рук ленточку, привязанную к ее ползункам. Так София всегда знала, где Даниэла, но не мешала ей учиться ползать.
– Я знал о похищении, – ответил Йонатан, – я когда-то говорил по телефону с Ингрид Кернер, и она рассказала мне об этом. Мы поддерживали контакты друг с другом, но о самоубийстве вашей жены она ничего мне не говорила.
Тобиас посмотрел вдаль. Жара стояла над горами, и он представил себе, как леса, виноградники и оливковые холмы вспыхивают ярким пламенем и этот огненный вал медленно двигается на Ла Пассереллу. Как всепоглощающий огонь, который бушует каждый год в Калифорнии. И он даже подумал, что это была бы прекрасная картина.
Тобиас был разочарован. Его путешествие оказалось бессмысленным, он не стал ближе к Лизе-Марии ни на сантиметр. Он проехал полторы тысячи километров, чтобы попасть к какому-то ненормальному. В Йонатане не было ни капли сочувствия, он не мог себе представить, какие чувства вызовут его идиотское письмо и фотографии ребенка у человека, который потерял своего собственного.