Пригнувшись, я с раздражением пытаюсь припарковать велосипед у идиотской стойки, как вдруг вижу на другой стороне улицы девушку; она выходит из дома, куда я направляюсь. Девушка с платформы. На ней тот же плащ, в руках та же сумочка. Утомительное, но иногда полезное свойство – я хорошо запоминаю детали. Я узнал девушку еще до того, как увидел ее лицо. Волосы собраны в простой пучок. Узнаю́ походку, хотя она не тащит за собой чемодан. Она идет, немного сутулясь, как будто несет часть страданий рода человеческого. Даже малая их часть – слишком много. У меня перехватывает дыхание. От радости и удивления колотится сердце. Вероятность увидеть ее второй раз за две недели была настолько ничтожна, что я не разрешал себе об этом думать. Значит, она живет не в другом городе, не в другой стране и не на Луне. Я мог бы встать, побежать за ней, окликнуть, сказать, что мы уже виделись. Мог бы порадоваться счастливой случайности и даже увидеть в ней знак судьбы. Я ничего этого не делаю. Оцепенев, в смятении сижу на корточках, прячась за пустотой между спицами заднего колеса. Все это длится несколько секунд. Я чувствую себя фотографом, который ждет неделями, не шелохнувшись, и вдруг на него выходит снежный барс. Когда она скрывается за углом, я вспоминаю о велосипеде, замок тут же защелкивается вокруг стойки и рамы, и я кидаюсь в приемную, мне не терпится рассказать обо всем Диане. У нее дверь закрыта. Наверное, девушку ведет доктор Дидро. Мы разминулись в саду буквально на несколько секунд. Даже не знаю, сожалею я об этом или испытываю облегчение. Такая неожиданная встреча застала бы меня врасплох. Мне нужно все знать заранее, предвидеть, несколько раз проиграть сцену в голове, прежде чем прожить ее в реальности. Это очень помогало в Мали. Я был готов к любому развитию событий. А случилось то, чего мы не предвидели. Но мы выпутались. Хотя Диана считает, что непредсказуемость и неожиданность усугубили травму, сделали ее более стойкой. Что злосчастное происшествие лишь усилило потребность предвосхищать события, а не избавило от нее.
Я вскакиваю со стула, как только открывается дверь.
– Вот это прыть! – удивляется Диана.
Я рассказываю, в чем дело.
Девушка, которая вышла из кабинета минутой раньше, – та самая, которую я не могу забыть, потому что она всколыхнула во мне что-то. Желание увидеть ее снова. Смесь досады от того, что мы разминулись, и облегчения от того, что я не впал в ступор, внезапно ее встретив.
– Вы могли догнать ее.
– Между возможностью и действием – стена, которую мне не всегда удается преодолеть.
– Чего вы испугались на этот раз?
– Что ей будет неприятно, она не захочет говорить и я все испорчу.
– Сложно испортить то, чего еще нет. Думаете, у вас получится?
– Легко.
– Каким образом?
– Получу от ворот поворот и сдамся окончательно.
– Тогда эта фраза Сенеки для вас: «Дерево вырастает сильным и крепким лишь там, где его постоянно сотрясают порывы ветра; терзаемое бурей, оно становится тверже и прочнее вонзает корни в землю»[2].
– Я себя чувствую кустиком, посаженным на песке. Мне опять снились кошмары.
От этого бесконечного падения я всегда просыпаюсь с криком ужаса. Блум, который спит в гостиной, прибегает и прыгает на кровать, зарываясь мордой под мою влажную руку. Потом я больше часа не могу уснуть, преследуемый теми немногими воспоминаниями об операции в пустыне, что у меня сохранились. Животный страх, боль, неподвижное тело товарища. Стоит закрыть глаза, как всплывают обрывки воспоминаний, и приходится снова открыть глаза, чтобы увидеть светильник на потолке и убедиться, что я в безопасности, лежу в своей кровати.
2
Луций Анней Сенека. О провидении // Философские трактаты / Пер. с лат. и комм. Т. Ю. Бородай. – СПб.: Алетейя, 2001.