Глава 24
В печке весело горел огонь, изредка потрескивали сырые дрова. Из всех щелей давно заброшенного дома дул холодный сквозняк. В нескольких местах текла крыша. Частые капли неприятно барабанили по дну подставленного тазика, стоящего на углу с трудом раскочегаренной кирпичной старой печки. На улице послышались шаги, громко скрипнула дверь и порог переступил мокрый Саша, таща полную охапку дров.
— Сухие, нашёл в углу развалюхи, когда-то бывшей сараем. — пояснил он наличие такого богатства в руках.
— Отлично, бросай.
— Ещё?
— Пока хватит. — махнул рукой. — Не ноябрь, немного протопим и спать.
— Ладно. — Пойду колодец посмотрю, вроде бы вода на дне хлюпает.
— Не свались.
Сегодняшней ночью перешли линию фронта и весь день спешили удалиться как можно дальше. Под вечер Миуки, сновавшая вокруг нас весь путь в образе рыжей бестии, вывела к давно заброшенному подворью, невесть как оказавшемуся в глуши, рядом с небольшой рощей. Кто здесь жил до войны осталось загадкой, всё было давно разграблено. Удивительно, что не сожгли за столько лет запустения.
Дверь опять скрипнула и я остался один в тёмном помещении. По ветхим стенам бегали отблески огня, создавая причудливые тени. Фантазия тут же дорисовывала недостающие детали страшным образам. Вокруг сновали черти, бесы, тёмные лоа, жуткие животные и другие «милые» создания. По потолку пробежала, перебирая ножками, огромная сколопендра. В углу что-то зашуршало, потом в другом. Плюнул в огонь и подбросил ещё несколько поленьев. Послышался приближающийся частый топот, как будто из угла комнаты на меня нёсся здоровенный бык, решивший растоптать незваного гостя.
— Да хорош уже. — поморщился я, сидя на корточках у открытой дверцы печки. — Чего хотел?
— Тебя вообще когда-то можно было чем-то напугать? — проворчал Атжас.
— Можно. В прошлой жизни пауков боялся.
— Запомню. — покивал домовой. — Тебя не узнать. Умеешь удивлять, Эван.
— Не было такой цели.
— И тем не менее каждый раз у тебя получается. — остановился рядом со мной старый друг, почёсывая густую бороду.
— Чем обязан? Или тебя сюда сослали и мы случайно встретились?
— Эван, могу я просто навестить друга? Тем более, повод… Даже и не знаю, был ли кто-то в истории этого мира… — покрутил он маленькой ручкой, подбирая слово. — Более уникальный, чем ты.
— Сомнительно..
— И я так думаю. Ты уже несколько раз переплюнул всех. Великие шаманы прошлого удавились бы от зависти. — Атжас задумчиво изучал меня чёрными бусинами глаз, поглаживая бороду ладонью. — Боюсь, предполагать, что ты дальше отчебучишь.
— Великие шаманы… Они просрали все полимеры… — тихо проворчал я.
— Что? — удивлённо поднял густую бровь лоа. — А! Иномирный юмор, понимаю.
— Выкладывай уже, старый хрыч.
— Ладно, на дураков не обижаются. — махнул ручкой он. — Я чего к тебе?
— Забыл? — поковырялся в печке веткой, поправляя прогоревшие поленья. — Склероз в… Сколько тебе там? Пятьсот?
— Ты таких цифр не знаешь. Ну да ладно… Как я и говорил… Да… — покивал своим мыслям он. — Я сегодня почтальоном работаю. Тебе сразу два письма.
— Ух ты. Давай. — протянул руку.
— Вконец обнаглел? Ещё бумагу я не таскал тропами. Слушай внимательно..
— Некий магистр требует тебя к себе немедленно.
— Ожидаемо и понятно. — устало потёр глаза. — Ладно. Второе?
— От некой Виктории. Будем в вашей деревне недели через две, вышли из Гравка.
— Сдал мой дом? — недобро посмотрел на попятившегося домового. — За чашку молока и печеньку?
— Нет, конечно! Не надо было? Мне показалось, ты будешь рад.
— Показалось ему. Даже знать не хочу, чем они расплатились с тобой. — задумчиво пробормотал я. — Всё?
— Да.
— Дуй отсюда. Спасибо.
— Даже не угостишь ничем старого почтальона?
— Ты уже вознаграждён, посмотрел на меня.
— Тоже мне… — фыркнул домовой.
За спиной Атжаса появилась здоровенная лиса, беззвучными чёрными тенями замелькали восемь хвостов. Громадная пасть громко щёлкнула зубами над головой лоа. Атжас шлёпнулся на пятую точку, тихо что-то пискнув. Угольно-чёрные глаза сверху вниз уставились на замершего домового. Моё физическое тело покачивалось туда-сюда, сидя на корточках возле печки, стеклянный взгляд уставился в сторону Атжаса. Моргнул, лиса исчезла, и отвернулся к огню, поворошил угли веткой, которую всё время держал в руке. Домовой с показным кряхтением поднялся, обтрусил задницу от несуществующего мусора и задумчиво посмотрел на меня. Показалось, в бусинах глаз мелькнул страх.