Марьяна
Вначале все это было для меня выгодной бизнес-операцией, так мне самой казалось. Хотела только, чтобы эта сделка состоялась и наш бизнес процветал.
Я старалась быть ему другом, как и всегда. Мы вместе ездили на работу из квартиры, которую отец Кирилла подарил нам на свадьбу. И хотя мы жили в разных комнатах, мы вместе обедали на работе и иногда ходили в кино и на хоккей. Наш союз казался прочным со стороны, да и нас все устраивало, каждый получил то, что хотел. Наша сеть магазинов разрослась по всему региону, и я стала исполнительным директором. Отец был очень рад, когда я брала инициативу в свои руки, и во всем меня поддерживал.
Но в какой-то момент я поняла, что мне мало. Что во мне появились чувства к Кириллу. Чувства, которые я не могла контролировать. Я долго сопротивлялась им, потому как понимала, что они могут все усложнить. Судя по тому, что он часто в наших беседах вспоминал о Ксюше, она все еще жила в его сердце, и это колючей болью отзывалось в моем. Я, конечно же, пыталась сглаживать углы и сворачивать беседу в другое русло, когда он начинал говорить о ней. Но сейчас, когда я поняла, что люблю его, все эти упоминания о ней будили во мне дикую ревность и приносили душевную боль, будто кто-то вспарывал зашитые раны.
Я никому не говорила о своих чувствах, ни родителям, ни, в особенности, Кириллу. Закрывалась в комнате и плакала по ночам. А потом я поняла, что эти слезы бессмысленны и нужно что-то делать, чтобы изменить ситуацию.
Тогда я решила действовать. Стала одеваться откровеннее, изменила имидж, чтобы ничего во мне не ассоциировалось у него с тем временем, когда Ксюша исчезла из его жизни. Я знала, что у Кирилла никого нет. Он понимал, что если его кто-то уличит в «супружеской измене», будет сложно все это объяснять. Да и ему явно было не до этого, слишком он был разбитым. Часто по вечерам он сидел с бокалом виски и сигаретой, и пялился в одну точку. Он думал о ней, скучал… А я до боли кусала губы, наблюдая со стороны.
Однажды я пошла на отчаянный шаг: надела свой самый откровенный комплект белья и оставила дверь в ванную незапертой, будто нечаянно. Пришлось долго его ждать, но оно того стоило. Он будто впервые увидел меня. Но вместо ожидаемого эффекта, он просто извинился и закрыл дверь. Больше мы об этом не говорили. В тот вечер я заперлась в комнате и тихо плакала, было настолько обидно.
Мне так хотелось, чтобы он прижал меня к себе, а он просто отвернулся и ушел, будто я пустое место. Я плакала почти каждый вечер, а потом решила, что с меня хватит. Буду действовать.
Купила еще один комплект белья. Надев его, мне стало даже немного неловко, полное отсутствие какого-либо сексуального опыта, не смотря на возраст, заставляло меня робеть. Но и это меня не остановило. Надев свои счастливые лодочки, я постучалась в его спальню. Когда он ответил, я вошла в его комнату и распахнула кружевной халатик, который и так почти ничего не скрывал.
— Кирилл, давай попробуем по-настоящему, — я не узнавала свой голос, но отступать было поздно. Теперь все или ничего.
— Марьяна, не стоит. Давай, ты выйдешь за эту дверь и завтра мы притворимся, будто ничего этого не было, — его стальной голос просто резал слух, было очень больно.
— Я не могу больше притворяться. Я люблю тебя! Хочу, чтоб мы были семьей. Тебя хочу!
— Это пройдет, — как ни в чём не бывало, абсолютно спокойно ответил он, — Я тоже когда-то любил и хотел семью, но у меня эту возможность отняли. Поначалу будет очень больно, но ты переживешь это.
— Я замужем и все еще девственница! — в сердцах крикнула я.
— Ты можешь легко решить эту проблему, но не со мной.
Я вышла из комнаты в слезах, и к этому разговору мы не возвращались. Он, конечно, винил отца в том, что у него отняли его счастье. Но и моя вина тоже в этом была, и, видимо, сейчас я тоже расплачиваюсь за чужую боль своей собственной.
Больнее всего было, когда он впервые попросил о разводе. Хотелось плюнуть ему в лицо, хлопнуть дверью и не иметь с ним ничего общего. Но Григорий Петрович оказался дальновиднее всех нас и наш брак был защищен от развода на три года. Своего рода страховка. Видимо, он предвидел, насколько его сын может быть капризным.