Когда мы оказываемся в тесном лифте, все становится ещё хуже, потому что теперь я не знаю, куда мне отвести взгляд. Я же не могу пялиться на него так же нагло, как он на меня, поэтому отворачиваюсь лицом к дверям лифта.
Я оказываюсь совсем не готова, когда Кирилл подходит ко мне и обдает мою шею своим дыханием. Он не касается меня телом, как тогда, во время фейерверка, но от этого я чувствую его не меньше.
Наэлектризованный воздух лифта будто сгущается, я знаю, что с ним мне нужно быть благоразумнее, не попадаться на его уловки, для него это всего лишь игры, а я не хочу в них участвовать. Из этого странного состояния меня вытягивает звонок лифта, я делаю шаг и, оказавшись в спасительной реальности, наконец-то обретаю возможность твердо чувствовать землю под ногами.
Наверное, это была дурная затея все-таки согласиться пригласить его на чай, но теперь уже пути назад нет, пусть пьет свой чай и уезжает поскорее.
— Родители, наверное, уже спят, так что, будь так добр, веди себя тихо, — предупреждаю его перед тем, как открыть дверь.
Оказавшись в квартире, я избавляюсь от обуви и несусь на кухню. Не хочу даже оборачиваться, боюсь, что рядом с ним эмоции снова выйдут из-под контроля, а по его правилам я играть не собираюсь.
— Чувствуй себя как дома, — стараюсь звучать максимально беззаботно, будто между нами не сгущается воздух каждый раз, когда мы смотрим друг на друга.
— Но не забывать, что я в гостях, да, Бэмби? — спрашивает с усмешкой в голосе.
— Именно! — говорю с улыбкой и ставлю чашки на стол. — Черный, зеленый, красный? — перечисляю разновидности чая.
— Черный.
Кирилл уже вальяжно сидит на стуле, будто это его законное место. Ну и ладно, лучше промолчу, чем затевать с ним словесную перепалку, всего лишь чашка чая и он уйдет.
Аромат чая наполняет кухню и клубы пара тянутся из наших чашек. Я почти спокойна, насколько это может быть рядом с Кириллом. Он так расслабленно улыбается и смотрит на меня, сейчас я даже могла бы поверить, что действительно нравлюсь ему. Но нет, я не поведусь на него. Обида все ещё живёт во мне. Я все ещё помню, как мне было больно по его вине. Я же умная, уравновешенная, знаю, чего хочу… Ещё уверенная в себе и не позволю с собой играть. Да? Да! Все правильно, Ксюша.
С этими мыслями я тянусь к чашке, чтобы сделать глоток, и проливаю горячий напиток на руку. Жмурюсь от обжигающей боли. Кирилл подскакивает ко мне, осматривает руку. Потом хватает кухонное полотенце и, намочив его в холодной воде, прикладывает к ожогу.
И так смотрит на меня… В глазах искреннее беспокойство. Почему-то сейчас он выглядит таким уязвимым, будто сам обжёгся и это ему больно.
Я уже не чувствую боли, только его дыхание, когда он дует на покрасневшую кожу. У меня бегут мурашки по телу. Не могу отвести от него взгляд, когда он касается моей руки губами и мягко целует. Меня будто током прошибает, я вскакиваю со стула, выдергивая руку из его захвата, и убегаю в ванную. Хочу побыть одна, хочу прийти в себя.
Несколько раз умываюсь и выхожу. В квартире слишком тихо. Когда захожу на кухню, понимаю, что мои догадки верны. Кирилла нет. На столе так и осталась чашка с его недопитым чаем и из нее все еще клубится пар. Она — словно немое напоминание о том, что он был здесь всего минуту назад.
Мне становится грустно. Это нерационально и глупо, но это так. Я так долго бегаю от своих чувств, и ведь у меня почти получилось. Если бы Игорь меня не бросил, я уверена, Кирилл бы не имел надо мной такой власти. Мое сердце не ускоряло бы бег рядом с ним, его запах не вызывал бы желания прикоснуться.
Я коснулась кончиками пальцев своих губ, вспоминая наш единственный поцелуй. Глаза защипало, и я отдернула руку. Вылив уже остывший чай, я отправилась в душ и спать. Как там говорила Скарлет О'Хара? Я подумаю об этом завтра? Вот и я подумаю об этом завтра.
4 глава
Кирилл
Из квартиры Ксю не уходил — убегал. Побоялся своей реакции и не был уверен в своей выдержке. Как-то она трещит по швам и держать руки при себе становится все сложнее.
Такси вызывать не стал, было тепло, и я решился пройтись, подумать.
Итак, что мы имеем? Что меня к ней тянет — это понятно. Я уже почти смирился. А ее от меня воротит. Почему? Раньше я ей нравился. Что теперь не так? Крутит своим хорошеньким носиком. Дразнит. Интерес к себе подогревает? Так не нужно, я уже готов. Ещё чуть-чуть и сгорю. Не понимаю.
О том, что я ей помог, если можно так сказать, она не в курсе. А то пришлось бы мне на своей шкуре испытать, чему она на своих боевых искусствах научилась. Одна надежда, что ни рука, ни тем более нога у неё на меня не поднимется.