Максимилиан ожидал их на залитом солнцем дворе, сидя в тени огромного платана. С улыбкой на морщинистом лице он поднялся им навстречу.
– Только не говорите, что мне нужно лежать. За обедом к нам присоединится отец Кристоф.
Услышав эту новость, Филипп, выдвигавший стул для Одри, замер, а Максимилиан как ни в чем не бывало продолжал:
– Он придет с тем, чтобы мы могли согласовать дату свадьбы, нам нельзя терять времени. Жак хочет, чтобы в ближайшие две недели я лег в клинику!
Оставаясь в блаженном неведении, что на «жениха» и «невесту» его сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы, Максимилиан с довольным видом опустился на свой стул.
8
Максимилиан бодрым голосом стал предлагать Филиппу наполнить вином бокалы, а Одри тем временем изо всех сил старалась скрыть охвативший ее ужас.
– Не надо на меня так неодобрительно смотреть, мой мальчик, – мягко пожурил крестника Максимилиан. – Один бокал вина мне не повредит. Сегодня у нас особый день.
– Максимилиан, я испытываю серьезные сомнения, что вся эта шумиха со свадьбой пойдет сейчас тебе на пользу. – Филипп уверенными движениями наполнил хрустальные бокалы вином.
– Чепуха! Я вовсе не хочу, чтобы у вас создалось впечатление, будто надо все отложить до тех пор, пока я не поправлюсь после операции! Для участия в небольшом семейном торжестве я чувствую себя сносно. – Максимилиан посмотрел на Филиппа, затем на Одри, и легкое смущение появилось на его морщинистом лице. – О Господи, неужели я позволил себе слишком большую вольность, пригласив отца Кристофа?
Филипп улыбнулся ему, и от этой улыбки Одри стало не по себе.
– Конечно нет. – Филипп бросил мимолетный взгляд на Одри. – Максимилиан и деревенский священник – старые приятели, дорогая. Вот Максимилиан и решил с ним с первым поделиться радостной новостью.
Неожиданно Одри четко уяснила для себя две вещи. Максимилиан с жаром ухватился за идею со свадьбой, ибо хотел отвлечь себя от грустных мыслей о предстоящей операции. Он, видимо, всерьез опасался, что с хирургического стола отправится прямиком на кладбище.
– Все будет хорошо. Не считая недомогания с сердцем, для своего возраста вы в прекрасной форме, – так, словно Максимилиан вслух высказал свои страхи, обратилась к нему Одри.
– Одри читает мои мысли, – самодовольно бросил старик Филиппу.
– Вы частенько и думаете одинаково, – безразличным тоном заметил тот.
В этот момент появился отец Кристоф. Двое пожилых людей вели себя за столом весьма оживленно. Одри заметила, что грустные мысли постоянно отвлекают ее от завязавшейся беседы. Она с благоговейным трепетом наблюдала за Филиппом, отмечая его железное самообладание и умение не выказать страха по поводу положения, в котором они оба оказались. Одри ожидала, что он вот-вот уцепится какой-нибудь подходящий предлог, позволивший бы отложить свадьбу, но Филипп не сделал ни малейшей попытки.
К тому времени, когда отец Кристоф собрался уходить, была достигнута договоренность, что церемония бракосочетания состоится через пять дней. Максимилиан отправился в дом вздремнуть. Когда стихли его шаги, Одри встала из-за стола и побрела по двору, жадно хватая ртом горячий воздух: неимоверное напряжение отступало, сменяясь неверием. Остановившись на смотровой площадке, она молча любовалась склонами гор, покрытых густыми лесами. Сейчас Филипп, должно быть, скажет, что иного выбора, кроме как пожениться, у них нет.
Остановившись неподалеку, Филипп наблюдал за Одри из-под полуприкрытых век.
– Ты злишься на меня?
Она повернулась к нему, в ее глазах застыл немой упрек.
– Ты все это затеял. И я наивно полагала, что тебе удастся выпутаться из этого положения.
– Если бы я стал спорить, Максимилиан мог заподозрить, что у меня есть сомнения по поводу женитьбы, и наверняка расстроился бы. Я не хотел рисковать.
– Максимилиан мне очень дорог, но, даже чтобы успокоить его, я не отважусь на венчание в церкви! – воскликнула Одри.
– Потом мы сможем объявить о нашем разрыве. – Филипп бесшумно приблизился к ней, его глаза под длинными черными ресницами искрились серебром. – Я знаю, такого уговора у нас не было, и вовсе не собираюсь угрозами принуждать тебя. Я понимаю, что требую от тебя огромного одолжения.