В ЭЛЕКТРИЧКЕ
Подмосковные настроения
1944–1945
Упругость сини разорвав,
Летит в окно пружинная струя,
И, развеваясь, улица
Над безъязыким человечьим лбом
Вздымает волосы столбом, —
И дачи, как райские птицы,
С георгинами на хвостах,
С солнечными перьями соцветий
По полям картофельным скользят,
А в вагоне поручни зеркалят,
И на стенах лаки горячи,
На сиденьях граждане Москвы,
Меж сидений тоже граждане стоят.
Вошел слепой —
Рукав пустой
Завязан за спиной, —
В раскрытом вороте видать,
Как мускул с мускулом сплетясь
Скользит по шее стволовой.
Лицо к сидящим повернув,
Ломая тон и слух,
Мелодию срубая хрипотой,
Запел в ряды
Ровесник мой.
Мотива верность не нужна,
А важны в песне мы, —
О всех о нас поет солдат,
О нас о всех поет:
Сидит старуха у печи, —
Печь не белена и бура,
От печи тянется скамья,
Как иконопись древняя темна,
И позолотою кудельной
Проконопачена она.
Мучное сито на стене
И сковородка в уголке,
И в бублик свитые шнурки
Висят на ржавленом гвозде,
И занавеска с резедой
Шуршит над полкою резной.
Сидит старуха у печи
В оранжевом платке…
Зачем сидит так по утрам,
Уставясь тупо в пол,
Не шевелясь и не дыша,
И одинокая слеза
Из век скользит по рукавам.
Была семья
И нет семьи,
И нет хозяина в избе,
И нет порядка во дворе,
И сердце старой лебеда.
Мотива верность не нужна,
А важны в песне мы, —
О нас о всех поет солдат,
Поет о нас о всех.
Вагон летит по утренним часам….
Слепой поет,
Народ молчит,
В безмолвье головы склонив.
ГЛАВНОМУ РЕДАКТОРУ «СОВЕТСКОЙ КИРГИЗИИ»
А мне в углу —
Хотелось закричать
Зачем вы здесь
Вам в горы бы
Лучше коз пасти
Полоть хлопок
Но эти стены
Потолок
И эти люди из песка
Им нудность
Скучность
Тяжесть нести
Одни пески
из слов
из цифр
Да галька бурая
Шуршит на счетах
Но вот лицо
Как маков лист
Из-под росы
Росиной трепетной
Сверкало на пыли
Как будто капля
С радуги скатилась
И радужная ясность отразилась
В прозрачности ее души
Зачем оно
В окурки и листы
Светинки ясности внесло
Ага
Скорбь отразилась
В суетливости лба
И росчерки поставила у губ.
ПОСВЯЩЕНИЕ СЫНУ [9]
Мальчик очень маленький
Мальчик очень славненький
Дорогая деточка
Золотая веточка
Трепетные рученьки
к голове закинуты
в две широких стороны
словно крылья вскинуты
птица моя малая
птица беззащитная
если есть ты, Господи,
силу дай железную
выходить Кирюшеньку
над бескрайней бездною
МИР
Граждане делают домны
Им подвластны металл и пламя
Но человеку власти над сталью мало
Я по утрам литейщика встречала
Еще тишайшая улица Москвы
Подернута предутренней дремотой
И от асфальта до трубы
Дома в молчание погружены
Литейщик шел могуч и седоус
От пребыванья у печей
Лицо как сланц загарами сияло
В брезентовой куртке
Огромных размеров
В таких же широких как бочки штанах
Литейщик вставал на углу тротуара
И булку крошил на асфальт голубям
И сизые голуби важно шагали
И глазом косились в лицо силача
— Я извиняюсь очень перед вами
Сказала я и спутала слова
— Вы здесь бываете всегда?
По-птичьему скосив глаза
Литейщик мне с достоинством сказал
— Я здесь живу
Недалеко металл варю
И голубей кормлю
Уже 15 лет
вернуться
9
Стихотворение было впервые опубликовано Львом Рубинштейном и получило широкую известность. Однако в редактуре Рубинштейна стихотворение в два раза короче. Вариант, предложенный нами, был оформлен в рукописях К. Некрасовой как окончательный.