— Хочешь чего-нибудь, милый? — спросила я Бинга.
— Нет, мам, спасибо. Конфет бы съел, если мне разрешат. Здесь такое классное мороженое дают!
— Я спрошу насчет конфет, — пообещала я.
— Лакричника бы, любого, — мечтательно вздохнул Бинг. — И еще, мам, если Бена увидишь, спроси, поймал он еще одного крота или нет, ладно? Они с отцом как раз ловушки на них в тот день ставили.
— Обязательно спрошу.
Когда я сказала ему, что меня ненадолго пустили, он расстроился.
— Я хочу, чтобы ты осталась.
Я осторожно коснулась рукой его лба и погладила растрепанные волосы:
— Завтра я опять приду. Теперь я каждый день приходить буду, сыночек.
— Это хорошо, — сонно протянул он.
Глаза его закрылись, мои поглаживающие движения тут же сморили малыша. Мне было все равно, что там сестры мне говорили, я осталась с ним, пока он не заснул по-настоящему и перестал чувствовать боль.
Только в коридоре я позволила себе зарыдать, но поспешила вытереть слезы и высморкалась. И лишь тогда я поняла, что Бинг ни разу не упомянул слово «усыновление» и его новоявленную мать. По всей видимости, он так до конца и не принял этот факт и по-прежнему звал меня «мам».
Внезапно я почувствовала, как волна счастья накрыла меня с головой.
Глава 18
Мне довелось присутствовать при первой встрече близнецов.
Как я и думала, встреча эта оказалась не столь драматичной, как можно было ожидать. Что до Анны, то ей присутствовать не разрешили: строгий приказ врачей — ребенок не должен перевозбуждаться.
Обычно многословный Руди молча стоял у кровати Бинга и смотрел на лицо своего брата, которое нашел столь похожим, когда разглядывал фото. Бинг тоже во все глаза глядел на Руди. И вдруг Руди начал хихикать, нарушая все предписания сестер.
— Класс! Круто иметь брата-близнеца. Хей-а, Бинг!
— Хей-а. — Бинг слабым эхом повторил не свойственное ему приветствие.
— Я все про ту аварию с поездом знаю. Ужас просто! — Руди почесал затылок.
— Ладно, теперь я в норме. — Бинг тоже начал хихикать.
У меня стало теплее на сердце. Надеюсь, Бинг прав. По крайней мере, хорошо, что он чувствует это.
— Ты небось в курсе насчет всей этой ерунды про то, как близнецы друг другу кожу дают, — сказал Руди.
— Конечно, — кивнул Бинг. Даже это легкое движение болью отозвалось в его теле. Он вздрогнул, но улыбка с лица не сошла. — Мам, надень мне очки, — повернул он ко мне глаза.
Я выполнила его просьбу, и он принялся разглядывать лицо своего брата. Широкая улыбка обнажила кривые зубы.
— Вот это да! Ты и вправду как я!
— Говорят, что у меня кожу с ног возьмут. — Руди гордо похлопал себя по бедрам.
— Спасибо тебе большое.
— Когда поправишься, обязательно поиграем вместе, вот тогда и посмотрим, кто из нас лучше, — предложил Бинг.
— О'кей.
— Увидимся еще. — Руди попятился от кровати.
— О'кей, — повторил Бинг и прикрыл глаза. Теперь он почти все время спал.
Вот и все, что сказали друг другу братья, а чего вы ждали от двух одиннадцатилетних детей?
Уже в коридоре Руди разразился целой тирадой: он так счастлив познакомиться со своим братом, и ему очень хочется побыстрее в больницу лечь. Когда Бинг поправится, они здорово проведут вместе время. Бинг может пожить у них, в бассейне поплавать.
Я слушала, кивала, но молчала, словно в рот воды набрала.
Одна вещь поразила меня больше всего: ни один из мальчишек не осознавал грандиозного значения того, что происходило в их жизни, оба отнеслись к появлению брата-близнеца как к должному. И оба абсолютно не придавали никакого значения тому факту, что Анна приходилась им обоим родной матерью, а у меня, Кристины Росс, вообще никакого ребенка отродясь не было.
Разные фамилии, разные семьи, разные жизни.
Что будет дальше, когда этот кошмар закончится?
Я даже думать об этом боялась.
Но за последние дни отношения у нас с Анной стали очень напряженными, даже слишком.
Она повидалась с Бингом на следующее после приезда утро и была с ним очень мила. Завалила палату букетами дорогих цветов из оранжереи, заказала ему много новых книжек, разнообразных игр и головоломок, в которые можно играть, сидя в кровати.
Но меня пугало подобное поведение: слишком уж слащавое, слишком покровительственное по отношению к Бингу, как будто он был ее собственностью.
Стив вернулся домой, Анна с мужем перебрались в гостиницу Брамфилда. Знакомство со Стивом прошло в дружеской обстановке. Анна была само очарование, говорила только о спасении жизни Бинга и о «героизме» Руди. Она лично встречалась с сэром Джоном Риксон-Доддом, и тот заверил ее, что волноваться совершенно не о чем.
Руди положили в больницу.
В общем, все более-менее устроилось. Пересадку назначили на второй день после прибытия Руди. «Чем скорее, тем лучше», — заверяли в один голос сэр Джон Риксон-Додд и доктор Блэк.
Хопкинсы ничего не говорили насчет будущего, но при встречах с Анной я постоянно чувствовала, куда ветер дует. Она все время твердила «мой милый Бинг» да «мой новый сынок», явно ставила его на одну ступень с Руди. Анна без устали повторяла, какой он милый и как она рада, что вовремя пришла в себя и решила помочь ребенку.
Я прекрасно знала свою подругу. Меня разрывало надвое от страхов: первый — вдруг Бинг не поправится, а второй — вдруг Анна отберет его у меня.
И только поведение Бинга немного успокаивало меня. Малыш недолго удивлялся поведению Анны, потом просто перестал обращать внимание. Я знала, что придет время и он непременно станет размышлять над этим вопросом, но пока он был слишком болен и хотел только одного — поскорее избавиться от страданий и поиграть.
Однажды я решилась спросить его, нравится ли ему Анна, и он ответил:
— Да, она милая. — И после паузы добавил: — И дядя Расс тоже. Но вы с папой мне больше нравитесь.
У меня в горле заполыхало, и я поцеловала его в щечку:
— Это хорошо.
Я ловила все его замечания насчет Анны: что ему не слишком нравился мускатный виноград, который она ему приносила, например, дешевые апельсины миссис Твист гораздо вкуснее. Я чистила их и клала сочные дольки ему в рот. Новые книги и игры тоже явно уступали старым излюбленным фолиантам из дома.
Каждый раз сердце мое подпрыгивало от радости. Он так любил и свой дом, и всех, кто жил с ним там. Неужели кому-то удастся переманить Бинга на свою сторону?
Вернувшись домой, Стив даже не сделал попытки жить со мной как раньше; будто я перестала быть ему женой — чужой человек, с которым он находится под одной крышей, только и всего. Я чувствовала себя абсолютно несчастной, да и он, по всей видимости, тоже.
Ему уже стало гораздо лучше, но нога все еще беспокоила. И он быстро утомлялся.
Большую часть дня Стив проводил на ферме, наверстывал упущенное вместе с Симкоксом.
Я занялась домашним хозяйством, мыла, стирала и гладила. Кроме того, под ногами все время вертелся Винстон, и попугаев кормить надо, и друзья постоянно в гости приезжали. Я была благодарна им за поддержку и интерес к Бингу, но сами мы никуда не выходили и обедов не давали. Настроение не то было.
Ночь за ночью я отправлялась в холодную постель — одна. Стив попросил перенести его вещи в комнату для гостей. В эти темные мрачные дни я была рада каждому лучику света. Например, тому факту, что Стив вообще согласился жить со мной под одной крышей.
Я поверить не могла, что он простил меня, а узнать было неоткуда. Муж разговаривал со мной только о своих курах да о Бинге, и никогда — о наших взаимоотношениях. Однако о Бинге мы продолжали говорить как о своем сыне.