Я не забыла Максима. Но я научилась менять мысли, если вдруг ловила себя на том, что снова вспоминаю его глаза или улыбку. Для меня это прогресс.
В один из уже очень теплых апрельских дней мне звонит Настя Яроцкая и приглашает к себе на шашлыки. От ее слов у меня внутри все переворачивается. Потому что вероятность встретиться с Максимом так высока, что я даже не знаю готова ли я к такой встряске.
Поразмыслив, я четко осознаю, что не хочу видеть Головина. По одной причине. Мне снова будет больно. А если он приедет еще с кем-то, то я умру. В этот раз по-настоящему.
В то, что между нами может что-то получиться, я уже не верю. Если бы Максим хотел, он уже бы тысячу раз нашел способ со мной связаться. А раз не захотел, то и мне это не нужно.
Поэтому прямо в лоб спрашиваю Настю будет ли Головин на тусовке. Она клянется мне, что только она с мужем, я и Захаров. Я соглашаюсь, потому что больше не могу сидеть в своей скорлупе и не замечать окружающий мир.
В назначенное время я приезжаю к Яроцким. И если честно, мне немного страшно. Страшно заходить к ним во двор. Но, зайдя, я вижу только Яроцкого, Захарова и Настю. Мои опасения беспочвенны. И мне даже удается расслабиться и включиться в общую суету.
Я очень рада видеть Настю. Она щебечет и не дает мне вставить ни слова. Оказывается, у них с Даней теперь все хорошо, и они настоящая семья, и даже не собираются разводиться. Никогда. Я рада за них. Они действительно очень хорошая пара, яркие, запоминающиеся и идеально подходят друг другу.
Помогая Насте, носить посуду, напитки и овощи в беседку, и слушая ее беспрерывную болтовню, которая совсем не напрягает, я не замечаю, как на территорию двора въезжает джип.
Я скорее почувствовала его присутствие, чем увидела. А когда мои глаза наткнулись на уже размытый временем образ, было слишком поздно.
Я ничего не вижу, кроме его синих глаз. И сразу же начинаю задыхаться. Сердце стучит, как бешеное, и я чувствую, как я теряю контроль над собой. Пакеты сам выпадают из моих рук, и я делаю пару шагов назад, словно боюсь, что он вот-вот кинется на меня. Уж слишком воинственный у него взгляд.
Я не готова его увидеть. Я не готова с ним говорить. Мне нужно время. Хотя бы несколько минут. И мне плевать, что все подумают. Я разворачиваюсь и бегу за дом к Яроцким. Где-то там у них должна быть беседка.
Бегу и успокаиваю себя, что не погонится он за мной. Не надо ему это. Может он вообще не один приехал.
Сворачиваю за один угол, и почти достигаю другого, как врезаюсь во что-то твердое, с до боли знакомым запахом и слишком крепким захватом.
Головин.
Он прижимает меня так крепко к себе, что я не могу даже выдохнуть.
- Отпусти!
Он в ответ лишь что-то мычит.
- Отпусти, - повторяю уже громче и даже пытаюсь вырваться. Но наши силы не равны, и я так и остаюсь в его руках, уткнувшись носом в его белую футболку.
- Я, правда, хотел поговорить, но не хрена не могу, прости, - говорит он в ответ.
А потом прижимает меня к стене, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, но не успеваю, потому что его горячие губы накрывают мои.
Макс беспощаден. Он терзает мой рот и проникает языком так глубоко в рот, что я не могу дышать. И самое страшное во всем этом то, что мне все это нравится. Нет. Я пытаюсь сопротивляться, и даже царапаю его щеку ногтями, но мое тело отзывается на его ласку и предательски дрожит. И еще немного и я сдамся, потому что низ живота сводит сладкой судорогой. И лишь какими-то нереальными усилиями воли я кусаю его за губу. Так сильно, что он все же отпускает меня.
- Еще раз дотронешься до меня, вообще покалечу, - шиплю ему, а у самой между ног горячо и влажно.
От одного гребаного поцелуя. Поцелуя.
Макс расставляет руки вокруг меня, тем самым отсекая все попытки на побег. И он все равно так близко, что я вижу ранку на его губе от моих зубов, но ему все равно.
- Поговорим?
В его стиле сейчас усмехнуться или выгнуть бровь, но он как никогда серьезен.
- Извини, Головин, но у меня другие планы.
- А если я скажу, что я придурок, каких еще поискать?
- Тем более.
- А если буду просить прощения?
Я удивлена. Я так долго ждала его, что сейчас не верю ему и совсем не узнаю. Нет, он все тот же Максим Головин, все такой же красивый и наглый, и, как это ни странно, все такой же родной, но без привычного цинизма. А это немного пугает.
- За что? За то, что не позвонил? Или за то, что разрешил Матвею меня трахнуть? Или за то, что при всех унизил?
Максим стонет и поднимает голову вверх. Его шея так близко от моих губ, что я чувствую себя вампиром. Хочу укусить его.