Джанет Дайли
Я все снесу
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Стейси смотрела из окна вниз, на машины, снующие между бетонными зданиями. Мрачные серо-коричневые тона башнеподобных сооружений соответствовали тому душевному состоянию, которое тяжелым грузом давило на молодую девушку. Из ее груди вырвался легкий вздох, она опустила занавеску и повернулась к пожилому человеку, сидевшему за письменным столом.
— Мистер Миллс, вы были папиным другом. Вы должны понять лучше, чем кто бы то ни было, почему мне необходимо уехать одной и разобраться в себе. Какая разница — квартира в Нью-Йорке или домик в Техасе?
— Именно потому, что я был адвокатом и ближайшим другом твоего отца, я бы хотел, чтобы ты еще разок все взвесила, — ответил юрист, снимая очки в черной оправе и механически протирая их носовым платком.
— Я же не пытаюсь сбежать. — Стейси нервно провела затянутой в перчатку ладошкой по своей руке. — Мне просто нужно время для того, чтобы понять, как жить дальше.
— Любая другая девушка в твоем положении отправилась бы либо в Европу, либо на острова. Ведь ты теперь богата. Я понимаю, что обстоятельства, при которых тебе достались деньги, не больно-то веселые, но, когда умирает близкий человек, всегда трудно. Ты же всю жизнь отличалась независимостью и своенравием. И у меня не укладывается в голове, почему ты так упорно стремишься похоронить себя в деревне.
Стейси Эдамс с сомнением смотрела на Картера Миллса-старшего, подыскивая аргументы для того, чтобы объяснить ему причины своего отъезда. Ее отец, Джошуа Эдамс, уважал этого человека и доверял ему — такое в жизни выпадает редко. Отец. Слова застряли в горле. Стейси оглядела свой синий костюм и стиснутые на коленях руки в перчатках. Мать умерла вскоре после рождения Стейси, оставив ребенка на вечно колесящего по белу свету мужа, который страшился своей отцовской миссии. Многочисленные друзья предлагали забрать Стейси к себе. Однако Джошуа Эдамс взял дополнительный чемодан, набил его пеленками и тальком и укатил с годовалой малышкой в очередную зарубежную командировку. Жизнь отца — свободного, пользовавшегося известностью в профессиональных кругах фотографа — и дочери была нескончаемым кругосветным путешествием с короткими остановками в НьюЙорке, чтобы перевести дух перед тем, как снова отправляться в путь.
Ожили милые сердцу воспоминания: самое яркое — ее семнадцатилетние, когда отец тайком пронес щенка в шикарный отель «Нью-Орлеан». Отец назвал щенка Каюном в честь своей родины. Резвая, игривая собачонка быстро выросла в здоровенную немецкую овчарку, беззаветно преданную своей хозяйке. Отец предсказал, что Каюн будет оберегать Стейси надежнее всякого ангела-хранителя. Если бы он только знал, как был прав: ведь это Каюн вытащил потерявшую сознание, но невредимую Стейси из рухнувшего самолета, прежде чем тот вспыхнул. Пилот и отец остались внутри.
Стейси постаралась удержать набежавшие слезы, подняв голову, она встретила добрый взгляд адвоката. Ее карие глаза подернулись пеленой — ведь она чуть было не расплакалась, — а губы растянулись в страдальческой улыбке.
— Беру свои слова обратно, Стейси. Возможно, поездка в далекие края пойдет тебе на пользу. Джошуа любил Запад и никогда не отказывался от командировок в том направлении. — Картер Миллс-старший вышел из-за стола и приблизился к Стейси. — Но помни, ты еще почти ребенок, тебе едва исполнилось двадцать, и жизнь только начинается. Он бы не хотел, чтобы ты прожила ее неполноценно — как хорошего, так, конечно, и плохого тебе не миновать.
Стейси пожала протянутые ей руки и поднялась; элегантный, сшитый на заказ костюм подчеркивал женственность ее фигуры.
— Я не сомневалась — вы поймете, что иначе я не могу.
— Я знаю одного юношу, которого весьма огорчает твой отъезд, — произнес Картер Миллс. — Но нельзя осуждать моего сына за то, что ему хочется сопровождать тебя в самые фешенебельные клубы. К тому же, имея состояние, которое оставил тебе отец, ты можешь считаться их полноправным членом.
— Боюсь, я еще не привыкла к мысли, что весьма богата. Раньше я была просто счастлива оттого, что отец рядом и мы можем путешествовать вместе, как ветер, — видимо, я в него, вот почему мне и не сидится на месте. Безбрежные просторы, Каюн и Диабло — вот и все, что мне надо, а с остальным я справлюсь, — в заключение сказала Стейси и потянулась за сумочкой.
— Ты берешь с собой эту глупую лошадь? Я надеялся, что ты ее давно продала, — воскликнул адвокат с нескрываемым беспокойством. — Прямо тебе скажу, по-моему, ты делаешь это зря.
— О, Диабло вовсе не такой дурной и непослушный, как вам кажется. Просто он легковозбудимый, вот и все. — Стейси улыбнулась. — Вы ведь знаете, что я отличная наездница. Папа давно отнял бы у меня Диабло, если бы не был уверен, что я с ним слажу.
— Пусть так, но твоему отцу и в голову не могло прийти, что ты потащишь за собой этого жеребца в дикие края, — хмуро проговорил мистер Миллс.
— Да уж. Наверняка папа надеялся, что я остепенюсь и займу, так сказать, подобающее место в обществе. Но я для этого пока не созрела. А может быть, никогда и не захочу созревать, кто знает? — Помолчав, она добавила: — Мне действительно пора.
— Как ты решила поступить с квартирой на время твоего отсутствия?
— Решила, что запру ее, зачем от нее отказываться? — ответила Стейси.
— Ты всегда желанная гостья в нашем доме. И что бы тебе ни понадобилось, смело обращайся, — сказал Картер Миллс.
— Непременно. Картер-младший пригласил меня завтра поужинать — это будет прощание с цивилизацией. По-моему, он думает, что я уезжаю в непроходимые джунгли Африки. — Стейси улыбнулась, тронутая искренним участием адвоката. — Спасибо за все, мистер Миллс.
Когда сын мистера Миллса — Картер — сообщил ему о решении Стейси снять на весну охотничий домик в техасских горах Апачи, он немедленно вмешался на правах близкого друга. Но никаких серьезных изъянов в ее планах, кроме того, что она едет одна, он не обнаружил, в чем и признался.
Стейси вошла в лифт, над которым вспыхнула и замигала стрелочка «вниз». Поглощенная своими мыслями, она не замечала пристальных взоров некоторых попутчиков. Первое впечатление при взгляде на ее веснушки, осыпавшие чересчур прямой нос, было впечатлением заурядности. Но, присмотревшись, вы замечали золотисто-каштановые волосы, обрамлявшие овальное лицо, и темно-карие глаза с густыми ресницами.
Стейси спустилась на первый этаж и вышла на улицу, где нескончаемый поток пешеходов замер в ожидании зеленого огня светофора. На перекрестке ее «смыло приливом», и людская волна несла ее до самой стоянки, где она оставила свою машину. Дорогой спортивный автомобиль был последним подарком отца.
Подъехав к дому, где она жила, Стейси вошла в подъезд и поднялась в лифте на пятый этаж. Она дошла по коридору до своей квартиры и остановилась в нерешительности перед дверью. Когда она вставила ключ в замочную скважину и отперла дверь, на нее опять нахлынула тоска. Пес, повизгивая от восторга при виде хозяйки, бросился навстречу.
— Каюн, скучал обо мне, чертенок? — Стейси печально улыбнулась, лаская огромную голову и читая нескрываемое обожание в глазах собаки. — Что бы я без тебя делала?
Негромкий телефонный звонок вывел Стейси из состояния задумчивости. Она сняла трубку.
— Да?
— Стейси? Это Картер, — раздался мужской голос на другом конце провода. — Папа сказал, мы просто чудом разминулись.
— Я ушла оттуда около четырех, — сказала Стейси, взглянув на часы и усаживаясь на кушетку.
— Как дела? — Сквозь непринужденность интонаций сквозили нотки беспокойства.
— Замечательно, — сказала Стейси и добавила с легким смешком: — Я уложила даже несколько платьев вместе с экипировкой для верховой езды. И намереваюсь выходить в них в свет в маленьком захолустном городишке!
— Ну если ты не повстречаешь какогонибудь высокого, темноволосого красавца ковбоя и не умчишься с ним на его верном коне, — пошутил Картер, — я ничего не имею против.
— Тебе не о чем беспокоиться. Теперь ковбои не те, что прежде, — хмыкнула Стейси. — Во время нашей последней поездки на Запад я только и видела что загорелых, пожилых мужчин, несущих бремя семейных обязанностей.
— Ты не передумала — едешь на машине?