– Мы со всем справимся, – подбодрил его Рэндалл, – с методикой, с пациентами, с лечением, со всем. Мы сможем. Мы должны.
– Эй, Рэндалл!
Рэндалл поднял глаза и увидел направляющихся к ним с Питером Чарльза Лейбла и двух незнакомых ему мужчин. Чарльз был одним из региональных менеджеров «Хрупких сердец» – так назывался фонд Аманды – и управлял четырьмя приютами для бездомных. Худощавый и невысокий, он тем не менее носил окладистую бороду, занимавшую почти половину его длинного лица.
– Привет, Чарльз, рад снова тебя видеть. Как ты?
– Восхитительно! Дети привыкают к новой школе, это большой плюс. Обустраиваемся после переезда, так сказать, все замечательно.
– Мэри тут?
– Нет, она сейчас по ту сторону океана, но передает вам горячий привет.
Рэндалл повернулся к Питеру.
– Вы знакомы с доктором Римсом?
– Конечно, – ответил Чарльз, пожимая тому руку. Он указал на сопровождавших его мужчин. – Я хотел бы представить вам Александра Деллиума и Феликса Хатчинсона. Они возглавляют наиболее тесно сотрудничающие с нами фонды. Алекс отсюда, занимается страховым бизнесом, а Феликс прилетел из Сан-Франциско, он занимает пост исполнительного директора в «Скиз», где сейчас активно работают над облачными технологиями.
Рэндалл выжал из себя все необходимые кивки и рукопожатия. Он изо всех сил старался как следует играть роль мужа женщины, которую собрались поздравить все эти миллионеры. Руку потверже, улыбку пошире – что угодно во имя Аманды.
Алекс, высоченный длинноволосый блондин, выглядел так, как будто только что сошел на берег с круизной яхты. Феликс был его полной противоположностью – низенький, почти одного роста с Чарльзом, обладатель небольшого животика, который он тщетно пытался спрятать под широким поясом.
– Сан-Франциско, – повторил Рэндалл, пожимая ему руку, – далековато же вас занесло.
– Это все ваша жена, – ответил Феликс, – не могу перестать восхищаться тем, как много она делает для нуждающихся. Хотел бы я, если честно, быть настолько же увлеченным своим делом, так же добиваться справедливости! К сожалению, все, что я могу ей предложить, – это деньги. Впрочем, не сомневаюсь, что она найдет как их применить. Уж к этому у нее талант.
Чарльз ухватил бокал шампанского с проплывавшего мимо подноса:
– К слову, Рэндалл и доктор Римс работают над крупным проектом по психиатрии в Кваримском университете.
– В самом деле? – спросил Алекс. – Меня всегда поражали те, кто изучает человеческое сознание. Я бы сказал, вам повезло с работой.
– Вы преподаете? – поинтересовался Феликс.
– Питер – да, – покачал головой Рэндалл, – а я пока что просто помогаю ему в работе над проектом. У него довольно плотное расписание, поэтому я занимаюсь документацией и сбором данных, – ну а на большее пока что не остается времени.
– Расскажите про ваше исследование, – попросил Чарльз, – над чем вы сейчас трудитесь?
– Это можно назвать клиническим экспериментом, – ответил Рэндалл. – Мы изучаем бихевиоральные аспекты сознания и их влияние на физическую сторону происходящего с человеком.
Питер кивнул и сделал шаг вперед. Он выглядел как торговый агент, приготовившийся как следует что-нибудь разрекламировать.
– Можно сказать, что мы с Рэндаллом находимся в преддверии разработки новейшего метода исцеления людей, имеющих гомицидальные наклонности. Мы разрабатываем стратегию, которая позволит нивелировать подобные психические проявления и вернуть демонстрировавших подобное поведение в лоно общества. Эти люди снова обретут способность вести совершенно обычную жизни – такую же, как и у нас с вами.
– Вы избавляете людей от гомицидальных наклонностей?
– Именно так.
– Это как вырезать раковую опухоль?
– Потрясающее сравнение, – улыбнулся Питер. – Да, можно сказать, так мы и поступаем, не считая операции, разумеется. Исцеление происходит в пределах сознания. Мы используем исключительно терапевтические методы.
Мужчины продолжали разговор. Рэндалл огляделся вокруг. Питер знал, как подать товар лицом; он умел заинтересовать потенциального мецената, пациента или исследователя, но никогда не выдавал всех своих секретов. Он действовал быстро и точно, будто бы идя по лезвию ножа. Рэндаллу такое никогда не удавалось.