Он вынул из кармана рубашки заветную картонную коробочку от какого-то лекарства, со смятыми стенками и неразборчивой, стершейся надписью и протянул ей.
– Пожалуйста, – голос его был хриплым, – пообещай мне, когда я начну… – на этом месте он ненадолго замолчал, вспомнив сегодняшнюю поездку, и спустя мгновение твердо продолжил: – кидаться… говном, разведи это в воде и залей в горло через шприц, я знаю, ты сможешь… только ты сможешь это.
– Если, – голос Кати прозвучал в полной, какой-то звенящей тишине. Не было почему-то ни обычного грохота проезжающих машин, ни звуков капающей воды, ни топота соседских детей.
– Что, прости?.. – его взгляд умоляюще заскользил по ее лицу.
– Не «КОГДА», а «ЕСЛИ», если ты начнешь кидаться говном, то я сделаю это ради того, чтобы ты смог уйти достойно, обещаю, – ответила Катя.
И он почему-то сразу ей поверил, что она сможет правильно развести и вовремя дать ему это лекарство, с компонентами, тщательно подобранными так, чтобы не было ни малейшей возможности заподозрить какой бы то ни было криминал. Поверил и сразу успокоился.
– В крайнем случае задушу подушкой, если ты вдруг с дозой ошибся, – уверенно добавила она, нежно касаясь его руки.
Он слегка улыбнулся, взял ее руку своими удлиненными, тонкими пальцами и поднес к губам.
Словно огромный груз свалился с его плеч, и он внезапно уснул, отключился, как человек, совершивший невероятное усилие.
Блямкнул телефон.
Катя с видимой неохотой освободила свою руку из ладони Влада и хотела поставить аппарат на режим вибрации, чтобы звуки его не разбудили.
Пароля не было, и она вдруг увидела огромное количество сообщений от тех членов группы, которые давно перестали быть активными и перешли на паллиатив.
Забывшись, читала она детальнейшие протоколы обезболивания из невероятных ингредиентов, советы по противопролежневому уходу, рекомендации по купированию агрессии и недержания, что делать при потере памяти и сопоре… Препараты, контакты докторов, рецепты, страшные фотки гнойных ран и глубочайших пролежней пестрели в этой чудовищно тяжелой переписке.
Каждый новый диалог заканчивался фразой: «Что бы ни случилось, пишите и звоните в любое время, я буду рядом всегда, до конца…»
Она смотрела на этого невероятного человека, смертельно больного, исхудавшего, слабого, добровольно взвалившего на себя ежедневный груз общения с умирающими и их родственниками.
Жалобы на усталость, жалобы на жизнь, описание чудовищных физиологических проблем – весь этот поток негатива много месяцев лился на него, и он старался поддерживать всех этих людей и отвечать им, лежа под еженедельными капельницами, сам ожидая облучения, инъекций, операций…
Дыхание Влада было ровным и спокойным, лоб разгладился, он даже как-то помолодел во сне… Но пора было уходить, Катю ждал в гостиничном номере такой же больной супруг.
Дверь скрипнула, на пороге показалась сгорбленная фигура старенького папы:
– Спит он? Хорошо, спасибо вам – и до свидания.
Часть седьмая
Между тем Катя не теряла времени даром, круглосуточно выискивая новые способы спасения дорогих ей людей.
Было известно, что в далекой Германии сертифицировали для лечения глиобластомы чудодейственный прибор Optune, безумно дорогой для иностранцев, но входящий в ОМС для резидентов этой страны. Задача была ясна – каким-то образом стать этим самым резидентом.
При всем богатстве выбора для Влада на данный момент был доступен только один вариант – фиктивный брак. Моральные аспекты этого пути волновали Катю в последнюю очередь – нужно было срочно искать «невесту».
На удивление быстро в профильных немецкоязычных группах поняли завуалированный запрос из России. И вскоре был найден идеальный вариант для брака. Не очень разборчивую в связях девушку с синдромом бордерлайн (пограничного расстройства личности) нашла шапочная знакомая из «Фейсбука».
Люди, которые страдают этим синдромом, не могут сами вовремя оплачивать жилье, регулярно работать, зато бездумно тратят деньги и готовы пуститься во все тяжкие в любое время. В Германии у таких людей есть бесплатные помощники – берайторы, которые ведут их налоговые дела, следят за тем, чтобы счета были оплачены вовремя, и выдают деньги на руки своим подопечным небольшими суммами раз в неделю.
Девушку, которой было суждено стать «невестой» Влада, звали Грета. За свои 20 лет она успела не так уж много. Работала официально в немецком борделе средней руки и даже состояла в профсоюзе сотрудников этой организации. Но часто подводила коллег, опаздывала на работу, прогуливала или волынила при выполнении своих нехитрых рабочих обязанностей. Вследствие этого Гретиному берайтеру регулярно звонила начальница борделя и жаловалась на неорганизованную сотрудницу.