«Нас перебросили на границу. В самую горячую точку. Любимая, что бы ни случилось, помни, что я люблю тебя. И всегда буду любить».
Письмо быстро забрал почтальон. Роберт даже не успел приписать в конце свои инициалы. Дыхание сперло. Ему казалось, что написал недостаточно, что нужно было спросить ее, как дела, чем занимается в свободное время. Дать понять, что все в порядке, чтобы она не слишком пережила (Дженнифер очень это любила – переживать на пустом месте). Ком в горле не давал спокойно отвечать остальным. Глаза покраснели из-за недосыпа, и сосуды в них полопались. Он не ел, наверное, уже пятый день. Хорошо, что была вода.
За окном полуразрушенного дома снова началась бомбежка. В город въехали танки. Их роте, вернее, тому, что от нее осталось, нужно преодолеть половину города и добраться до союзнических укреплений. Другое не имело значения. Роберт не переставал сдаваться только потому, что верил. Верил, что сможет вернуться домой, несмотря ни на что. Он же обещал, а обещания нужно сдерживать.
В подземельях оказался телефон. Ему пришлось прождать пару часов, чтобы дорваться до аппарата. Пальцы предательски дрожали и то и дело соскальзывали с кольца. Но все-таки ему удалось набрать наизусть выученный номер. Роберт прижался лбом к холодной черной стене, молясь, чтобы девушка подошла к трубке. Длинные гудки шли минуты две точно, и он потихоньку терял надежду. Однако на другом конце наконец раздался тонкий нежный голос.
Он не верил своим ушам. Это действительно была Дженнифер. О, Создатель всемогущий, Роберт отдал бы все на свете, чтобы слышать ее каждый день. Из-за войны он слишком быстро забыл родной голос, и все, что он слышал в последние полгода – разрывы снарядов, стоны раненых и приказы командиров.
— Дженни, — выдохнул Роберт, и слезы сами побежали по щекам, — как я рад тебя слышать.
— Роб… — на другом конце сразу раздались громкие всхлипы. Джен прижала ладонь ко рту. Ноги ее не держали. Голова закружилась, и сил едва ли хватало, чтобы поверить в реальность.
— Милая, — улыбнулся он. — Моя дорогая. Я так скучаю.
Каждое его слово только сильнее сжимало сердце. Она судорожно перевела дыхание, собралась духом и заговорила:
— Я тоже. Безумно скучаю.
— Знаешь, как приятно слышать тебя? — Роберт крепче прижал трубку к уху. — У нас есть полчаса, чтобы поговорить, сладкая.
Казалось, этих тридцати минут достаточно, это целая вечность, по сравнению с тем, сколько времени прошло в разлуке. Джен не переставала плакать. Он чувствовал, как по ее щекам стекают слезы, хотя она старалась сдерживать всхлипы. Ей можно простить эти слезы. Ей можно простить все на свете.
Роберт улыбался, как ребенок, получивший конфету, слушая ее. Тонкий голос успокаивал, даровал надежду и веру, что он точно окажется дома. Совсем-совсем скоро. Дженнифер рассказывала самые дурацкие истории, что-то совсем незначительное, стараясь не концентрировать внимание на их общем горе. Ментально они держались за руки, обнимались. Им обоим стало чуточку легче.
— Эй, парень, твое время заканчивается, — крикнул ему дежурный солдат.
— Милая, мне нужно идти, — прервал ее рассказ о покупке щенка Роберт. Дженнифер умолкла, проронив робкое «хорошо». — Я люблю тебя, Дженни.
— Я люблю тебя, Роберт.
«Когда ты позвонил мне, я думала, упаду в обморок. Последнее твое письмо заставило меня плакать сутками напролет. Думала, что все пропало. Я так испугалась, так испугалась. Была без сна ни в одном глазу. Кошмары бы меня замучили, хотя я в последнее время итак практически не сплю. Мое самочувствие сейчас не так важно, как твое, Роб.
Как ты? Расскажи мне все. Если тебе не удастся написать длинное письмо, я все пойму. Я, честно, рада каждой строчке, что ты написал сломанным карандашом. Никогда прежде я так не ждала почты, как жду сейчас. Наверное, последний год я живу только от одного твоего письма до другого. Ничего не могу с собой поделать.
Мой… наш щенок немного подрос. Думаю, дать ему кличку Мани или Бани. Не знаю, что лучше. Помоги мне решить, а то вдруг и то, и другое звучит слишком по-дурацки, а когда ты приедешь, то вовсе не захочешь так называть собаку.
Роберт, я подумала, как только ты вернешься… может, сходим в ЗАГС? Я хочу быть твоей женой.
Люблю тебя.»
Даже как-то не верилось, что такая всегда стеснительная и робкая Дженнифер вдруг решилась на серьезный шаг. Конечно, Роберт был нисколько не против. Перспектива маленькой свадьбы даже подняла настроение, несмотря на то, что он находился в довольно тяжелом положении с французской армией. Вот-вот должна была начаться очередная атака. Главное, чтобы их не отправили на границу… Там, он точно знал, все встретятся со смертью лицом к лицу.
«Я только за, Дженнифер. Называть тебя своей женой – что может быть лучше этого? Чувствую, совсем скоро мне дадут отсрочку. Может, я все-таки смогу вырваться домой. Только не обнадеживай себя слишком сильно. Я не хочу, чтобы ты попусту лила слезы.
Мне нечего рассказывать, милая. Я не думаю, что ужасы войны, с которыми я сталкиваюсь каждый день, будут тебе интересны. Одно лишь скажу. Происходящее – полное сумасшествие. Нам всем нужно жить в мире. Все эти войны бессмысленны. Пустая трата драгоценного времени, которое в спокойные минуты, мы совсем не ценим. Я люблю тебя, Дженни. Сильнее всего на свете.
Р. Г.»
***
1918 год, май
Он устал. Чертовски устал. Наконец-то весь этот кошмар закончился, и его отправляли домой. Поезд тихо уходил с платформы из Лиона. За окном стремительно скрывался вокзал. Затем появились зеленые спокойные пейзажи, которые были чужды ему на протяжении этих четырех лет. Роберт не знал, каким чудом умудрялся обходить все неприятности стороной. За всю войну его ранило трижды. Пару раз задели осколки гранаты. Одна пуля просвистела рядом с ухом. Такое везение совершенно ничем объяснить нельзя было. Роб даже начал верить в силу провидения, постоянно смотря, как погибают другие, а он в целости и невредимости продолжает воевать.
Ему вручили несколько медалей за отвагу и смелость. Письма, которые присылала Дженнифер все это время, теперь были аккуратно перевязаны тонкой бечевкой, лежа в мешке с вещами. Он уже отправил ей письмо, прямо с вокзала, надеясь, что она получит его ближе к прибытию поезда.
Боже, как он скучал. За все четыре года он ни разу не забывал о ней, как и она о нем. Конечно, пару раз в голову закрадывались мысли, что Джен вполне могла двигаться дальше, найти себе кого-то, но всякий раз, что им удавалось говорить по телефону, Роберт понимал, что она не может двигаться дальше. Ему становилось страшно от того, насколько велика сила любви, которую она питала к нему. Если бы пришлось пожертвовать жизнью ради него, Дженнифер сделала бы это не раздумывая ни секунды. Сейчас ее стоило только благодарить за то, что она действительно ждала его.
Поезд пробыл в пути четыре дня, затем пришлось пересесть на паром, которые довез прямиком до берегов Англии. Там же он снова сел на поезд, отправляясь на вокзал Кингс-Кросс. Одна долгая ночь, и вот родные просторы виднелись за окном. До вокзала тянулись старые заводы и полуразрушенные дома. Казалось, война везде успела оставить свой след. Но постепенно это теряло для него значение, потому что впереди показалась платформа. Среди толп встречающих и провожающих Роберт пытался разглядеть Дженнифер, но ничего толком не получалось. Слишком много людей было вокруг. Он накинул мешок на плечо, поправил зеленый мундир с медалями и надел фуражку. Интересно, сможет ли она его узнать? В прошлый раз на нем была форма рядового солдата, а не лейтенанта.