Результаты разработок показывают в типе содержательной генетической логики, что системам понятийной сложности соответствует метод анализа синтеза, исторический первый образец которого содержит диалог Платона «Кратил». Системам категориальной сложности соответствует метод сведения многообразия мира к противопоставлению двух начал или категориальных принципов над общим категориальным основанием, а затем конкретизирующего развертывания этого противопоставления, в результате охватывающего все многообразие мира в этой категориальной плоскости, то есть плоскости основания. Образец этого метода содержится в «Метафизике» Аристотеля и ряде его других работ. Наконец, системам рефлексивной сложности соответствует метод рефлексивного выворачивания матрешек, который использовал Георгий Петрович в целом ряде публикаций.
Таким образом, я хочу отметить, что, хотя деятельностное понятие системы основывается на целом ряде положений Георгия Петровича Щедровицкого, оно не имеет ничего общего с натуралистическим понятием системы, которое он ввел в сведенном им к структуре в 1964 году и до сих пор употребляемом в системо-мыследеятельностой методологии. Прекращение Щедровицким разработки системодеятельностного, а не системомыследеятельностного подхода оставило его в достаточно незавершенном виде. Вместе с тем ряд участников ММК – Пископпель, Ракитянский, Лев Петрович Щедровицкий, – к которым примыкал и я, эту разработку не прекращали. При этом, сохранив основы деятельностного подхода, заложенные Георгием Петровичем, мы вынуждены были переосмыслить даже его основные принципы и значительно развернуть онтологию деятельности. Поскольку эта тема слишком объемна, я ограничусь здесь лишь этим упоминанием.
Таким образом, мой ответ на поставленный вопрос состоит в том, что методология мне не просто нужна, я занимаюсь разработкой методологии в контексте разработки философии деятельности.
Первые полвека своей жизни я занимался тем, что делал науку, но в своей узкопрофессиональной области. Наукой занимался. И имел еще замечательное хобби в виде библиофильства. Мы познакомились с Георгием Петровичем в конце 1982 года. И полгода я входил в курс дела. Но перелом произошел именно на 24-й игре в Одессе, когда я понял, о чем идет речь, и принял для себя решение о смене образа жизни.
И я оставил свое успешное – это важно – профессиональное занятие: я уже был в то время завлабом, доктором и без пяти минут профессором. И хобби, тоже развивавшееся вполне успешно: я уже был одним из известных библиофилов в Советском Союзе. С этого момента моим главным делом стала работа в команде Георгия Петровича, методологическое ученичество и деятельностное переосвоение своего мира, включая ту самую науку и то самое коллекционирование, которыми я занимался. Переосвоение методологическими средствами.
Теперь я сказал бы, что методология нужна для работы в проблемных ситуациях. Ответ на вопрос, куда и как двигаться, оказавшись в проблемной ситуации, сменив работу руками на работу головой, – это очень нетривиальный вопрос, средство ответа на который я как раз и нашел в методологии в виде программной организации работы при ориентации на развитие.
На мой взгляд, если говорить коротко и грубо, никакой мыслекоммуникации в общественно-политической сфере сегодняшнего мира нету. Есть разговоры, которые я бы назвал – мы это обсуждали с некоторыми специалистами по коммуникологии – общением, в отличие от коммуникации. Происходит массовое общение и в социальных сетях, и на уровне переговоров между главами государств. А мыслекоммуникация если и возникает где-то, когда-то, то в исчезающе малых масштабах.
Мы принимаем картину мыследеятельности как общественно-политический идеал. Идеалы нереализуемы по понятию, но двигаться в этом направлении можно и нужно. Так устроена вся история человеческого рода. Для меня идея мыследеятельности есть такой глобальный идеал. Вопрос о мыслекоммуникации, естественно, центральный вопрос в ходе предполагаемой, желаемой или возможной реализации этого идеала.