Правда, волновало меня не только это. Ощущая внимание Филиппа, чувствуя его воскресшую заинтересованность мной, я, кажется, начала сомневаться.
Что, если у нас всё же был шанс наладить отношения? Может, он изменился, и теперь всё будет иначе? Глупому сердцу нравилось верить в призрачные мечты. Но трезвый рассудок твердил о другом…
Нам не суждено быть вместе. Да, скорее всего, вначале Филипп поставит меня на первое место, возможно, даже перестанет убиваться в центре. Но потом он не выдержит, и всё вернётся в прежнее русло. Упрёки, недопонимания и ссоры — в итоге мы расстанемся, а я впустую потрачу ещё несколько прекрасных лет жизни.
Думая об этом, я не сразу заметила, как в машину вернулся Филипп. Несмотря на позднее время, он не спешил заводить мотор и просто молча наблюдал за мной.
— Не смотри на меня так, — проворчала я, впившись взглядом в цветущий куст гортензии. — Скоро дырку прожжёшь.
— Не могу, — на выдохе произнёс Филипп. — Я слишком соскучился по тебе, Лина…
— Не начинай! — недовольно воскликнула я, не желая смотреть на него. — Лучше заводи мотор и вези домой… Я очень устала и хочу спать.
Северов ничего не ответил. Тяжело вздохнув, он ещё несколько секунд не сводил с меня глаз, но потом всё же повернул ключ в замке зажигания и не спеша выехал из двора.
Тишина. Оглушительная и томительная тишина воцарилась в салоне. Она нервировала меня, доводя и без того высокое напряжение до предела.
Пытаясь хоть как-то снизить градус давления, я потянулась к магнитоле и включила радио. Полившаяся из динамиков мелодия вызвала улыбку. Оказалось, Филипп до сих пор слушал нашу любимую частоту — именно она стояла первой в списке сохранённых.
— Привычки не меняются, правда? — словно прочитав мои мысли, усмехнулся Северов.
— Да, — сквозь зубы ответила я. — Мне казалось, твои музыкальные предпочтения изменились.
— Я не об этом, — тихо вздохнув, Филипп украдкой посмотрел на меня. — Машина моя, а хозяйничаешь в ней ты. Что тогда, что сейчас…
— Разве это проблема?! — скрестив руки на груди, несдержанно спросила я. — Всяко лучше, чем слушать стук колёс…
— Не рычи, — мягко улыбнулся Филипп. — Я же не против. Просто вспомнил прежние, счастливые времена…
Странно признаваться, но первые годы нашего брака, действительно, были счастливыми. Мы проводили вместе много времени: часто гуляли, ходили по театрам, музеям, кино, зависали в кафе и постоянно мечтали. Мы планировали построить большой дом, нарожать детей и припеваючи жить до старости лет.
Но внезапно, всё изменилось.
«Что же случилось с нами, Филипп?», — про себя спросила я, взглядом проводясь по до боли знакомому лицу.
Когда Северов остановился рядом с нашим подъездом, стрелка часов уже перевалила за полночь. Несмотря на поздний час, я пыталась собраться с мыслями… Стоило поблагодарить Филиппа, уверить, что такое больше не повторится, и со спокойной душой попрощаться с ним. Но даже простое «спасибо» никаких не срывалось с моих уст.
— Проводить до квартиры? — заглушив мотор, тихо спросил Филипп. — Боюсь, Семён снова сидит в парадной. Не дай бог станет клянчить на выпивку — не отвяжешься.
— Не нужно, — на выдохе ответила я. — Дядя Сёма умер больше года назад…
— Как? — на лице бывшего мужа читалось неподдельное удивление. — Получается, ещё тогда, когда я здесь жил? Но почему ты не говорила?
— Не говорила, Филипп? — многозначительно подняв брови, усмехнулась я. — Издеваешься? Я умоляла вместе со мной сходить на похороны, просила, потому что боялась прощаться… Но ты, как всегда, был занят! А сейчас упрекаешь — «не говорила»!
Меня снова несло. Жгучий ком обиды, погребённый в самом дальнем уголке души, подпитывался злостью и пытался вырваться наружу. Ситуацию усугублял оставшийся алкоголь.
— Возможно, тогда я, правда, не мог… — попробовал отбиться Северов.
— Ты никогда не мог, Филипп, — продолжала нападать я. — Никогда! Мама умирала на моих руках, а ты… — на глазах заблестели горькие слёзы, — … не смог приехать. Хотя обещал быть рядом…
— Лина…
— И даже в последние минуты жизни, она ждала тебя! Хотела проститься, чтобы со спокойным сердцем уйти. Спрашивала, когда приедешь… — давно похороненная боль беспощадно душила. — Для неё ты был настоящим сыном! Но, к сожалению, мамой для тебя она так и не стала…
Это была ещё одна моя глубокая рана, не выстраданная скорбь, за которую я так и не смогла простить Филиппа. Северов предал меня, оставил одну в самым тяжёлый момент, заставил усомниться в искренности нашей чувств.