— Я этого не покупал. — Теперь взгляд тупится и у меня. — Может это ты успела нырнуть в алкогольный отдел? Потому что себя я там не припомню.
Я выучила его за два года. Я знаю, когда он шутит, а когда говорит вполне серьёзно. И сейчас, к сожалению, правит второй вариант, как бы сильно не хотелось мне этого признавать.
Обмен взглядами, после нелепого диалога тишина царит практически во всём доме, а я отвожу глаза к приоткрытой форточке, рядом с которой стояла эта самая бутылка, что вот-вот рухнет из моих пальцев и разобьётся вдребезги.
Пожалуйста...
Нет...
Комментарий к Глава 3. Скажи, что это ложь Сладкие, спасибо, огромное спасибо что поддерживаете эту идею. Для меня это и важно и нужно сейчас, как никогда.
Я вас люблю.
====== Глава 4. Ты поверишь, вопреки ======
Бутылка выскальзывает, а Михайлов, видимо, на инстинктивном уровне ловит её на лету, пока я таращусь в окно округлыми глазами.
Какого. Чёрта?
Либо он сейчас же говорит, что это была глупая шутка, либо я...
— Лера? — да, это всё ещё я.
— Ты ведь пошутил, так? — улыбаюсь, даже посмеиваюсь нервно, но Морт развеивать мои сомнения и не думает.
— Я свяжусь с полицией, за домом будут наблюдать...
Он говорит что-то ещё. Убедительно так, будто заставляет поверить в это не только меня, но и себя самого. Но часть слов я уже не слышу, я попросту рухаю в обморок прямо посреди кухни, чувствуя напоследок, как меня подхватывают сильные руки.
Не знаю, сколько проходит времени прежде, чем я открываю глаза.
Я в спальне, в его, по всей видимости. Странно, я ведь за два года тут не была ни разу, он никого не зовёт в свою святыню, даже парней. Кровать просторная, просто огромная. И мягкая. До такой степени, что вставать не хочется. Но приходится, поскольку любопытство тянет к коридору, откуда доносятся мужские голоса. Обладателя одного из них я точно знаю, и это хозяин дома, не иначе. А вот другой... Низкий, басистый. Стоит мне выглянуть в гостиную, и я вижу человека в форме, представителя закона. Он что-то рассказывает Морту и крутит перед его лицом какой-то инструкцией. Судя по всему, это сигнализация, которая будет охранять меня, ушатанную жизнью недотёпу, которая нихреново так проблем Михайлову в его жизни добавила. И чем я только думала, когда соглашалась к нему переехать? Идиотка.
— Ты как раз вовремя, — спиной что ли чувствует?
Вытягивает руку и подзывает меня, заставляя быстрее семенить и наконец оказаться подле него.
— Опиши его, — два слова, а у меня к старту уже готова армия мурашек, как только понимаю, что опять нужно вытягивать из закутков памяти этот образ. — Ну, на всякий случай.
На всякий, как же...
— Блондин. Высокий, — неплохое начало. — Волосы отросшие, уши закрывают. Татуировок много. Худой такой, жилистый... — проговариваю ровно и спокойно, но каждое слово отдаёт противным жжением, и я еле стою ровно, поджимая плечи. — Не могу точно знать, как сейчас выглядит, — мнусь наконец, а мужчина в форме вопросительно на меня поглядывает.
— Потому что он помер два года назад, — Михайлов в своём стиле, глаза офицера становятся ещё больше, особенно в совокупности с тем, что я киваю, как в подтверждение этим словам. — Ей так сказали. Кони двинул прямо в полицейском участке.
Мужичок что-то чиркает в своём блокнотике, видимо автопортрет составляя, а я наконец решаюсь произнести то, чего по гроб жизни произносить не хотела.
— Глеб Миронов, — слетает, своим созвучием, кажется, раня даже нежную кожу губ, которые поджимаю сразу же.
А вот офицер блокнот свой резво так закрывает, создавая в гостиной эхо глухого звука.
— Вы мертвеца боитесь? — вопросительно изгибает дугой сначала одну бровь, потом вторую. А потом Слава протягивает ему ту самую записку, которая ещё недавно чуть не отняла у меня возможность дышать. — Что это?
— Послание от мертвеца, — отличное умозаключение. Я люблю тебя, Михайлов. Как друга, разумеется. — А ещё есть звонок от мертвеца. — Вдвойне люблю.
Снова руку вытягивает, требующим жестом выпрашивая у меня мобильный и поторапливая копошиться по карманам. Достаю наконец.
— Вот, — протягивает ему, кивая на незаписанный номер, хотя мне следовало записать его как “Не брать ни за что и никогда в жизни”, — я перезванивал, но он недоступен.
— Мы займёмся этим вопросом, — рослый мужчина чешет репу и чуть ли не присвистывает, уже порываясь уйти. — Будьте спокойны, система будет вас охранять. Если в дом попытаются проникнуть, то уверяю вас — наши люди выедут на вызов немедленно. — Учитывая то, что пока они свои задницы в машины посадят, над нами уже могут совершить правосудие.
Но спасибо и на этом. В конце концов, требовать невозможного я тоже не могу, да и они делают всё, что в их силах. Представляю, сколько Михайлов отвалил, что этот тип так перед нами распинается.
— Хорошего вам вечера, — поклонился бы, что ли... Ну, для пущего эффекта.
Офицер, или как его там, уходит, оставляя нас одних. Морт закрывает за ним дверь, разворачиваясь ко мне и отчего-то глядя прямо в душу с какое-то время. Стою. Просто стою, не шевелясь, а он сходит с места, делая несколько шагов и оказываясь рядом. Обнимает. Причём так, будто я самое дорогое, что есть у него на данном этапе жизни.
Лёгкая дрожь присутствует, но я всё же обнимаю в ответ, робко отчего-то и слегка стеснительно, ибо никогда мы ещё так близки не были, как сейчас.
— Ты мне веришь? — говорю, до жути скованно и тихо, что ему приходится слегка разорвать клубок объятий, дабы создать между нами расстояние хотя бы в несколько сантиметров.
— Что?
— Ты. Мне. Веришь? — проговариваю, специально, дабы быть уверенной, что он услышал и понял, какой ответ мне требуется.
— Не просто же так я всё это делаю, — лёгкая ухмылка, головой кивает в сторону сигнализации, а я хмурю брови, призывая проговорить его то, что мне жизненно необходимо. — Ну конечно я тебе верю, — прижимает крепче, более не давая мне шансов на возмущения.
Выдыхаю.
Наконец.
В глотку полноценный ужин уже не залезет, поэтому мы решаем отделаться лёгким перекусом в виде пива и креветок, дабы хоть как-то скрасить остаток этого вечера.
Опустошив по паре бутылок, начинаем медленно ко сну готовиться. А я, вместе с тем, мяться так неловко, словно школьница начинаю, не зная, с какой стороны подойти к Михайлову с вопросом о ночлеге. Прошлой ночью мне было просто до безумия спокойно с ним рядом, и я чертовски хочу повторения. Вот только Морт уже, кажется, насквозь видит мои намерения и головой качает, указывая пальцем на соседнюю комнату.
— Я слишком пьян для того, чтобы спокойно находиться в одной кровати с девушкой. — Поняла, поняла, отчаливаю...
Медленно топаю до своего ночлега, переодеваясь в растянутую майку и прыгая под одеяло. Дождь снова тарабанит по окнам, градусы медленно расслабляют сознание, а мягкие простыни делают своё дело, отправляя меня в совокупности с вышеперечисленными факторами в мир Морфея. В котором я, кстати, довольно недолго пребываю, ибо чёртов сушняк будит меня в три ночи.
Фыркаю, ругая собственный организм, но всё же поднимаясь с кровати и на цыпочках пробираясь на первый этаж. Даже свет не включаю, ибо частые раскаты грома и молнии освещают эти квадратные метры получше светодиодных ламп.
Подхожу к раковине, набирая в стакан холодной воды и выпивая практически залпом.
Замираю на секунду.
Форточка, та самая, что до сих пор открыта, единожды клацает, заставляя меня сконцентрировать на ней внимание. Шум дождя не спасает, мне всё ещё кажется, что в этой кромешной темноте царствует полнейшая тишина. Тянусь к ручке, сама не зная зачем. Хочу закрыть, слегка ёжась от холода. А затем... Затем раскат грома, что освещает кухню, и практически на расстоянии вытянутой руки я вижу за окном мужской силуэт.
Секунда.
Вторая.
И истошный вопль, когда я ору во всю глотку, теряя над собой контроль.
Ещё немного, слышу частые шаги. Они наверху. Они на лестнице. Они уже близко.