Как на автомате прикладываю ладонь к стеклу и не смею спускать с этой парочки взгляд, провожая их до самого порога. И так и остаюсь сидеть, даже когда дверь его дома захлопывается.
Удар. Ещё. Сердце о себе напоминает, но как-то слабо.
Хочется уехать. Подальше. В тайгу. А после хочется безостановочно и громко кричать, выпуская из себя всю боль.
Откашливание за спиной напоминает, что я тут не одна.
Миронов.
Как же...
Прописал мне не слабую дозу кнута, сам того не подозревая. Но я медленно переставала чувствовать боль... Оставалась лишь агония. Агония и отчаяние, когда я физически ощущала, как из меня выходят чувства.
Тишина расщепляет, но недолго. Поворот ключа и снова звук мотора.
Миронов не говорит ни слова, просто выезжает на дорогу и молча едет в известном только ему направлении.
И именно с того момента мне становится безразличен весь наш дальнейший путь. Пускай хоть по кольцу ада, наплевать. Наплевать не только мне. Пожалуй, это и становится моей отправной точкой.
Больница. Два года спустя.
— Подожди... — мой рассказ, кажется, был таким монотонным и утомляющим, что начал усыплять даже меня. Но Михайлов слушал. Слушал, не упуская ни единого слова и даже заостряя внимание на некоторых моментах. — Так ты всё это время знала? — он бы спрятал глаза, если бы смог. Но он смотрит виновато, как бы не решаясь задать вопрос более точный: знала ли я про их союз с Лесей. Мучать его не решаюсь, я предвидела этот вопрос ещё до его озвучки.
— Ага, — пытаюсь безразлично ответить, но голос срывается, а скулы дрожью заходятся.
Знал бы он, чего мне стоило сидеть в нескольких метров от всего этого. И чего мне стоило не рассыпаться от эмоций, рвущих душу изнутри.
Мой ангел, мой спаситель, моя единственная надежда и причина дышать. Каково мне было видеть то, что я увидела в тот роковой день собственными глазами?
Но я сглатываю, сглатываю ком обиды, который, кажется, образуется даже спустя года. Тихо сглатываю и делаю вдох. Спокойствие.
— Почему... — открываю доселе прикрытые глаза и вижу его опущенную голову и свисшие отросшие пряди. — Почему так...
Почему я не вышла из машины и не сообщила, что жива? Почему не спровоцировала бойню тем вечером? Почему решила вдруг, что ему нет до меня никакого дела, и почему он занят далеко не поисками, а своей новой пассией, пришедшей мне на смену?
Ещё несколько вопросов, и голова просто закипит. Поэтому делаю глубокий вдох во второй раз, допиваю остатки воды из полупустого стакана и решаю переключиться, продолжить свою персональную историю.
— Что было, то было, — отставляю опустошенный стакан на тумбу и будто решаюсь подбодрить, не усугубляя и не взваливая на его плечи груз вины. Сам всё понимает. — Самое интересное ещё впереди...
Комментарий к Глава 30. Опустошение Девочки, всю главу писала с телефона и с горем пополам, поэтому прошу простить за ошибки, исправлю как только вернусь домой. И на отзывы отвечу обязательно, просто телефон крышей поехал и не позволяет мне этого сделать.
Всех люблю, всех целую, всем интриги :D
====== Глава 31. Некуда бежать ======
На удивление, да и на радость наверное, дорога не вызывала никаких эмоций. Сквозь время я решилась на один безразличный вопрос, и заключался он в моём фальшивом интересе.
— Ты вроде на квартиру обещал заехать?
Вскользь вспоминаю о его недавнем обещании, которым он кичился по приезду в город. Но сейчас мы держим путь явно на выезд, вот и роняю убогий интерес, пялясь на нескончаемую трассу.
— Срочные дела, милая.
Ох это ласковое слово, ох этот тон, и эта ладонь, что накрывает мою коленку и дарит тепло. Даже глаза прикрыть хочется, ибо не верится в это отношение. Где грубый тон? Где приказ не задавать вопросов? Где ты, Миронов? Что это за джентльмен, который руку с моего колена не убирает и загадочно улыбается, заставляя посмотреть на себя по-новому? Новыми глазами, если быть точнее. Опустошёнными...
Мне плевать, едем мы грабить кафешку или же добивать муженька той бедолаги, которая сейчас... всё ещё привязана? Умирает с голоду? Или же докричалась до кого-то и теперь свободно разгуливает по району?
Ах да.
На это мне тоже наплевать.
Как и на то, что мы тормозим в каком-то поле у старого дома, которому ремонт явно не помешает. Да и на то, что Глеб вдруг выскакивает из машины и топает прямо к нему, пока не оборачивается. А я сижу... Просто сижу, не зная, что делать: сидеть дальше, либо же я уже без команды должна выходить и переться следом. И его озадаченный вид, состоящий из приподнятой брови и разведённых в сторону рук гласит, что я должна следовать второму варианту.
Да.
Плевать.
Прицыкиваю чуть, вздыхаю и выхожу из автомобиля, нехотя шагая по проложенной тропе. Мы обходим дом и останавливаемся у ступенек, ведущих в подвал.
Скрип массивной двери сдаёт нас с потрохами сразу, стоит Миронову отворить её.
Темнота. Мрак и сырость, а ещё несколько мерцающих ламп, коими усеян коридор. Они достаточно тусклые, но в их свете я вдруг замечаю человека, что вдруг показывается с конца этого самого коридора. Но всего на секунду, покуда вид блондина его явно пугает.
— Стоять! — громкий приказ, когда юноша пускается в бега, вынуждая Глеба моментально среагировать и достать ствол.
Предупредительный выстрел в воздух. Закладывает уши.
Чуть щурюсь и держусь за висок, как будто это чем-то поможет.
Но Миронову плевать, он лишь пускается вслед за беглецом, забывая о моём существовании.
К слову, пока он занят этой воодушевляющей беготнёй, я вполне себе могу дать заднюю, выйти из этого подвала и пуститься в собственное путешествие, постепенно скрываясь в тумане ночи. Но голова отказывается лишний раз включать мозг и держаться за крупинки надежды, а ноги и вовсе уже ведут вслед за этими двумя, как поводыри.
Слышу ещё пару выстрелов, затем мужской крик и признаки борьбы.
А потом — затишье.
Собственно, я продолжаю шагать и останавливаюсь лишь тогда, когда вижу Глеба, привязывающего к стулу парнишу в практически бессознательном состоянии. Ещё бы, один удар — и я намертво засыпаю, не по наслышке про его силу знаю.
Но весь мой пофигизм медленно на нет спадает, когда я вглядываюсь в лицо паренька.
Созвучие его имени так и норовит с груди вырваться, да с губ слететь, но я прикладываю немало усилий и закрываю рот на замок, попутно пытаясь понять, не спалил ли меня мой озадаченный видок. Благо, Миронов всё с верёвкам возится, а это значит, что можно тихо выдохнуть и продолжать строить из себя похуистичную дуру.
— За что ты его так? — пытаюсь выпустить из голоса тревогу и заменить её полнейшим пофигизмом, но от стараний выходит как-то с надрывом, что невольно откашливаюсь на последнем слоге и рот ладонью прикрываю.
— Не тому дорогу перешёл, — а Глеб, кажется, сильно увлечён своим делом, вот и не слышит позывов к тревоге, и уж тем более не видит моего метающегося по непонятной комнате взгляда.
Интерьером я и решаю себя отвлечь, рассматривая то диван, то компьютерный стол с тремя мониторами и странной установкой, то вообще свой маникюр, который от данного слова носит только название. Ногти были сгрызаны почти под корень и просто кричали о нужде в уходе. Но, увы, я уже и забыла, когда последний раз уделяла себе должное внимание.
За этими мыслями успеваю восстановить дыхание и привести его в норму, уже было хочу стрельнуть у Глеба сигаретку и выйти из душного помещения, но шатен вдруг в себя приходит и голову задирает, озадаченно на меня уставляясь. Но как бы я пыталась говорить с ним глазами, как бы не мотала башкой и не подавала сигнала “Стоп”, тот лишь проморгаться успел.