Он вдалбливается в моё тело с такой силой, что мне начинает казаться неизбежным отказ конечностей. Я не чувствую ног, не чувствую рук, которые он держит с какой-то нечеловеческой мощью, я даже слёз не чувствую, которые не перестают рваться наружу. Лишь молюсь, чтобы это поскорей закончилось.
Априори, секс должен доставлять наслаждение, но Миронов на корню меняет это представление. Вожделенный процесс он превращает в пытку, заставляя чувствовать не то, что намёк на удовольствие, а какое-то съедающее изнутри чувство, что вот-вот, и он попросту вытащит наружу все органы, делая меня по-женски непригодной. Даже излиться в меня не соизволит, вынимает член за секунду до пика, спуская тёплую струю на песок.
Одышке не место, он как робот поднимается, натягивая шмотьё, а затем поднимает меня на руки и бодро топает к берегу, бросая меня в холодную воду.
— Чтобы наверняка в себя пришла, — слышу эти слова, когда выныриваю и выплёвываю воду, что волей случая хлебнула.
Дрожь пробирает до кончиков пальцев, меня разрывает между диким желанием попросту сдохнуть от холода и поднять голову к небу, закричав во всё горло о помощи. И этот крик хочется адресовать никому иному, как Максу, общество которого я так бездарно упустила.
И как результат глупости, я вижу перед собой лишь Глеба и полнейшую безысходность, когда он неохотно фыркает и начинает постепенно удаляться, кидая через плечо брезгливое “Не заставляй ждать”.
Из меня ушла основная часть чувств, но его поведение, его действия, всё это продолжает морально уничтожать и втаптывать даже тогда, когда глубже, кажется, уже некуда.
И делать нечего, откашливаюсь и бодро покидаю ледяную воду за нежеланием слечь с какой-нибудь противной болезнью. Ведь при смерти буду, ему будет наплевать... Поэтому и волочусь следом, сцепив зубы и стараясь не обращать внимания на мокрую, прилипшую к телу одежду, доставляющую небывалый дискомфорт. Но даже это лучше того, что ожидает меня впереди...
Больница. Два года спустя.
Прекращаю вдруг рассказ и невольно ёжусь, настолько погружаясь в воспоминания, что волей-неволей будто заново испытываю на себе те чувства. Ту разбитость и то ноющее ощущение между ног, когда каждый шаг давался мне с большим трудом.
Но за всё время я научилась абстрагироваться, поэтому просто закрываю глаза и выдыхаю, плавно перенося себя в настоящее время, где подобному дискомфорту не место.
А после смотрю на Славу. На его глаза, которые, кажется, впитали всю боль, которую я пыталась передать через своё повествование. На его выражение лица в целом, которое говорит о том, что груз пережитого мной ровным счётом лёг и на его плечи, и теперь вряд ли отпустит. А затем смотрю на его телефон, отложенный на тумбу.
Он мирно лежит, когда его хозяин даже не думает взять его в руки после Лесиного сообщения. Не думает перезвонить и узнать, в чём же всё-таки дело. И даже мыслью не тешится, чтобы хотя бы на секунду побеспокоиться о той, которой буквально недавно собирался сделать предложение.
А мне тошно, до жути тошно, что разрывает изнутри желание закричать, броситься на него с кулаками, а после повиснуть на его шее и прижать как можно крепче, наконец позволяя себе быть слабой и выплеснуть то, что держалось в груди так долго. Возможно прохрипеть, что мне его до жути не хватало, что он был единственной надеждой, за которую я цеплялась и которая не позволяла опускать руки. Что я жила лишь тем моментом, когда наконец освобожусь из этого ада и растворюсь в объятиях того, кого считала самым родным.
Но избитые иной жизнью мысли снова накрывает волной воспоминаний, когда я ощущала лишь опустошенность и свою ненужность. Когда терпела издевательства, что копились и сводились лишь к тому, что виной всему этому один человек. Который бросил, которой предал, который перестал за меня бороться, пустив на произвол судьбы. И я медленно выдыхаю, покуда взгляд всё ещё лежит на его телефоне.
Он не знает, он просто понятия не имеет, что сейчас творится за его плечами. Какая судьба ждёт ту, которая стала смыслом его жизни. И какая судьба постигла меня, стоило ему сделать неверный шаг.
Но он узнает, потому что короткая передышка позволяет мне перевести дух и начать свой рассказ с того момента, на котором я остановилась.
Он обязательно всё узнает.
Просто немного позже...
Комментарий к Глава 31. Некуда бежать Я наконец-то добралась до ноута, поэтому вот вам на ночь грядущую новая порция моего больного воображения. А кому-то и на утро, ибо подозреваю, что я одна тут душевно больная, которая ночью занимается подобным)
И ещё... 156 работ про Глеба, но шипперят с Максом, что, чёрт возьми, радует как ребёнка, которому кило конфет подарили. Это я о работе, пейринг которой заставил мои глаза из орбит вывалиться, и всё же это чертовски странно и притягивающе читать про себя же) https://ficbook.net/readfic/6773136
В общем) Я по вам скучала, безумно благодарна всем, кто ждал и ждёт)
Я вас люблю :З
====== Глава 32. Следующая остановка — ад?... ======
Ноги вязнут в песке буквально, они еле волочат тело и вот-вот откажут, но я что есть силы пытаюсь шагать, не теряя из виду спину Миронова. Ему всё побоку, он просто идёт слаженно и быстро, не оставляя мне шанса. И в следующий момент мне начинает казаться, что всё, абсолютно всё против меня.
Поначалу я ощущаю на щеках пару капель, что бьют без особой обходительности. А уже спустя несколько секунд стеной обваливается дождь, практически прибивая меня к этому проклятому песку и заставляя упасть на колени.
Не выдерживаю.
Рухаю и едва успеваю выставить руки, служащие мне опорой, хотя до жути хочется послать всё к чёртовой матери и обмякнуть всем телом прямо здесь, на берегу этого чертового пляжа.
Всё ещё морщусь, инстинктивно сгибая одну руку и касаясь шершавой от песка ладонью низа живота, сгибаясь ещё больше.
Больно. Чертовски больно, словно внутри всё завязывается в прочный узел и отдаёт дикой режущей болью. Даже и не припомню, когда последний раз испытывала подобное. Зато одно теперь знаю точно: ближайшее время секс уж точно будет ассоциироваться с мучением, ибо Миронов умеет отбивать нюх намертво, залезая в голову, да поглубже, чтобы настройки сменить.
— В чём дело? — в том, что ты безбожный мудак. — Желание бежать пропало? — он стоит надо мной, пока я сижу в согнутом виде и пытаюсь сообразить, сколько времени провела в позе эмбриона. — Ну же... — фыркает, голову отворачивает, а сам хватает под локоть и рывком поднимает на ноги, причиняя ещё больший дискомфорт. — Где твой нрав, милая? Так быстро сдулась?
Меня тошнит от его тона, от его голоса, от его присутствия. А ещё я просто готова разорваться изнутри от переизбытка чувств и от желания вдарить ему посильнее. Но его слова заставляют вспомнить про былой нрав и я просто-напросто задираю голову и что есть сил плюю ему в лицо, ожесточённо поджимая челюсть и, очевидно, не боясь его действий. Уже всё равно, пусть хоть в этом песке закопает, хоть рожу его видеть не буду.
— Вот как, — привычно спокоен, он стирает ладонью попавшую на его щёку слюну и долго в мои глаза вглядывается. Слишком долго. Настолько, что сил стоять больше не остаётся, колени непроизвольно подкашиваются, и по закону жанра я должна снова рухнуть на песок, но реакция Миронова впереди планеты всей, он быстро реагирует и подхватывает на руки, продолжая также топать к машине. — Слабенькая какая.