Хочется, до жути хочется вернуться и проучить эту девчонку. Проучить за тот вечер, в который он увидел её с другим. За то, что из-за гордости собственной не решилась дать второй шанс, а ещё за то...
— Да блять!
Не знает, за что. Просто громко чертыхается, ударяя кулаком по капоту и нервно поджимая губы.
Дьявол просится наружу. И он хочет видеть эту светловолосую под собой. Хочет слышать её стоны, своё имя, которое она будет кричать, царапая ноготками спину. Хочет овладеть её телом полностью, без остатка. Хочет впервые доставить удовольствие не только себе...
В голове сбой, Миронов швыряет сигарету на асфальт и садится за руль.
Он не знает, куда поедет. Не знает, что будет делать. Но он знает, что внутренний демон не успокоится, а это значит, что этой ночью всё равно кто-то будет кричать его имя, умоляя о пощаде.
Я была готова говорить и без крепких градусов, но они лишь облегчили мою участь.
Осталось только воздуха побольше в грудь набрать, да смелостью запастись, дабы начать этот чёртов диалог. Который, чёрт возьми, никак не выходил и не хотел начинаться. Чтоб его...
— Прости, просто в тот вечер в мотеле всё было так спонтанно, я и понять не успела... — и договорить не успела, к слову, тоже. Макс перебил, едва я оживилась.
— Не будем о том вечере. Я тогда всё понял.
— Нет, не всё! — его упёртость поражает, но уступать я не собираюсь. — Потому что да, возможно, у меня есть какая-то невидимая связь с Мироновым, и уж извини, но я не могу в один момент просто щёлкнуть пальцами и избавиться от паранойи, которая, блять, просто срослась со мной и стала моей неотъемлемой частью! И всё это, казалось, начало становиться личным адом, но тут появился ты! — эмоционально всплёскиваю руками и, кажется, ругаюсь между словами, как матёрый сапожник, но Макс просто молча слушает, выпучив на меня свои огромные глаза. — И я задала себе вопрос: неужели в этом адском пекле, где сплошь котлы и багровые реки, действительно может быть человек, который видит во мне нечто большее, чем податливый мешок с костями!? Вот я и растерялась! Но ты просто не имел права требовать с меня незамедлительный ответ, ибо учитывая всю мою эмоциональную нестабильность, я вообще подумала, что ты меня проверяешь, а после доложишь всё Миронову! Может грубо, зато правда. Я потеряла веру в людей, уж прости. И это можно понять, учитывая то, с кем я делила годы своей жизни. Да и не такими мы с тобой были близкими, чтобы я вот так просто бы тебе доверилась! Ты игнорировал меня вообще первое время, на секундочку! — всё ещё жестикулирую, на мгновение забывая, что мой тон сейчас высшего уровня, и что были бы соседи — слышали бы отчётливо каждое слово. И междометие тоже. — Так что я имею полное право на второй шанс, и попробуй мне только его не дать!
Выдыхаю чётко после последнего слова, сглатывая. А Макс так и стоит, не моргает даже. Только губы свои немного поджимает, да бровь изгибает, словно бред сумасшедшей только что выслушал.
Но это не бред. Это всего лишь импровизация, сотканная в слова из мыслей, к которой я не была готова. Вот и пришлось вывалить всю кучу в виде несуразной ереси, чтобы хоть как-то донести то, что хотелось сказать.
— У меня есть вопрос, — Боже... опять? — Ты хочешь этот шанс потому, что желаешь сбежать от Миронова, или... — он не заканчивает, только приподнимает вторую бровь и вопросительно смотрит, будто ожидая, что эту мысль я закончу за него.
— Или... — и я продолжаю, включая дурочку и делая вид, что ни черта не понимаю. — Или мы тут ребусы разгадываем? — так и не дождавшись продолжения, завершаю фразу, наблюдая, как он пододвигается чуть ближе.
— Я повторю, — конечно, я ведь не из тех, до кого доходит с первого раза. —Ты хочешь этот шанс ради свободы от Миронова, или... — но теперь договорить он не успевает, потому что после этого дурацкого и затяжного “или” я резко подаюсь вперёд и затыкаю его. Затыкаю поцелуем, находя ответ в ту же секунду и проскальзывая языком по нижней губе.
Я хотела простого прикосновения, но это “простое” затянулось, заставляя дышать тяжелее и ощутить его жар буквально в себе. И не припомню уже, когда меня в последний раз целовали вот так. Напористо, страстно, подрывая желание продлить эти ощущения на как можно дольше.
Но прекратил он всё это сам, отлипая от меня и как-то странно в глаза заглядывая, каким-то недоверчивым прищуром.
— Или, — даю ответ спонтанно, облизывая губы и закрывая рот.
И по выражению его глаз я вижу, что такой ответ его устроил. Что моё некое поражение перед ним лишь подогрело, и что наступить себе на горло и высказаться мне было просто необходимо, пускай я и считала это чертовски сложным.
Но самое сложное было впереди. И заключалось оно в том, что простые разговоры не помогут, когда Миронов обо всём узнает. А он узнает, непременно узнает.
И вот тогда мне понадобится нечто большее, чем способность переступить через себя. Ведь с высоты нынешнего полёта мне казалось, что все испытания мне под силу. Но окрылённая последними событиями я и позабыла, на что будет способен обезумевший псих, если обнаружит, что происходит за его спиной.
Слова сказаны, решение принято, теперь мне только и остаётся, что ждать, когда воцарится хаос. И что-то мне подсказывает, что долго ждать не придётся.
Тик-так.
Комментарий к Глава 34. Рестарт Все поняли, о ком речь?)
====== Глава 35. Вспомни, кто ты ======
Мир рейвов и беспредела, отовсюду манит жаром пылающей молодости, особенно в тот момент, когда тебе можно всё. И ему было всё можно всю его сознательную жизнь, куда бы он не явился. Рамки только в голове, а все проблемы решаемы. Жить нужно сейчас. Сейчас, или никогда.
По крайней мере, он жил этими убеждениями до этого момента, когда он выжимает из-под капота все двести кобыл и мчит навстречу закату.
Дорога длинная, длинная и практически пустая. Внутренний отголосок души требует сделать остановку, выместить клубком намотавшиеся чувства на какой-нибудь бедолаге, дабы освободиться наконец от плена хаоса, что в голове осел плотно.
В ход пошла, кажется, четвёртая сигарета. Салон прокурен насквозь, из-за дыма дорогу еле видно, да ещё и туман так и напрашивается в компанию этого вечера.
— Да чтоб тебя! — удар по рулю и резкая остановка на обочине.
Миронов выходит, что есть силы хлопая дверью и, кажется, сотрясая землю. Достаёт очередную сигарету и выписывает возле автомобиля шаги, оставаясь наедине с самим собой и вроде даже затевая с собой беседу.
“Это просто дурное влияние вечера, старые шрамы, оно не стоит того. Вспомни, кто ты есть...”
В какой-то момент кажется, что он находит те самые ключевые слова, которые должны вернуть жизнь в прежнее русло, но всё работает от обратного.
Фильтр сигареты еле касается губ, Глеб держит её меж пальцев и не убирает руку ото рта, застывая на мгновение и будто погружаясь в прошлое, будто действительно вспоминая, кто он есть на самом деле.
Забитый мальчишка, не знающий родительской любви. А после неуёмный подросток, который так и не сумел влиться в компанию своего окружения. И лишь одна заставила его верить в ошибку суждения о собственной ненужности, заставила наконец почувствовать себя живым и любимым, со всеми его манерами и замашками. Но ровно до тех пор, пока на пути не попались такие же отбитые придурки, которых в детстве недолюбили. Разница была лишь в том, что в силу неопытности Миронов повёлся на их трёп о том, что рано или поздно эта девчонка его бросит.
— Посмотри, где она, и где ты. Нахер ты ей сдался вообще, она наверняка с тобой из жалости замутила. Бросит тебя и останешься с носом, не будь лохом.
Но девушка продолжала стоять за его плечами несмотря ни на что, в то время как по другую сторону находилась отбитая компашка, именующая себя семьёй. Братьями, как они любили говорить, которые не размениваются на баб и дорожат друг другом. Вот и приходилось порой плясать под их дудку, ибо первое за всю жизнь чувство единения с кем-то заставляло держаться за себя зубами.