Ну а пока он судорожно размешивает пару неполных ложек сахара в чёрной кружке, выбрасывая в урну использованный пакетик чая и снова устремляясь в гостиную.
— Держи, — протягивает кружку Наташе и садится рядом, стараясь себя не выдать. Сегодня определённо его день, ведь девушке не до его состояния. — Осторожно только, горячо.
— Кому он мог перейти дорогу? — её не волнует кипяток, не волнует то, что пальцы обжигает и что можно ошпарить язык. Она продолжает медленно ронять слёзы, произнося вслух то, что приходит в голову. — Он ведь был таким добрым, отзывчивым, у него было столько друзей. За что... — опускает голову, пока Миронов наблюдает за её неподдельными эмоциями, ярко выраженными на грустном личике.
Слова её не удивляют ничуть, он не по наслышке знает о её способности видеть в человеке только хорошее. А муженёк её, упокой Господь его душу, наверняка лил в уши басни о своей работе, втирая какую-то ересь про командировки. Уберечь хотел, наверное, скрывая правду. Да и если она хоть на долю была бы осведомлена о его делах, то знала бы, на кого он ведёт охоту и с кем хочет поквитаться. И на порог дома вряд ли бы впустила тень из прошлого, душа добрая.
— Слушай, — непроизвольно кладёт ладонь ей на колено, стараясь смотреть в глаза, — я помогу тебе с этим разобраться, хорошо? Просто хочу, чтобы ты знала, что ты не одна... — ему и отрадно и смешно одновременно, ведь будь тут рядом кто-то из его шайки, в жизни бы не поверили, что эти слова он добровольно произносит, да повторить бы заставили, ушам не доверяя.
Она молчит, молчит и просто кивает, накрывая горячей от кружки ладонью его руку.
— Спасибо, — глаза поднимает наконец, оказываясь в зоне его взгляда, — спасибо тебе...
Вздыхает, но не слышно. Сердце издаёт удар, и ему неловко на секунду. Девчонка смотрит искренне благодарно, доставая до души и заставляя даже поёжиться чуть. Но если врать — то врать до конца. Он и представить не может, что будет, если он расскажет ей правду. Она к ней не готова, ни в коем случае. По крайней мере, сейчас. Да и ему проще простого будет от улик и подозрений избавиться, дело плёвое, не впервой. Ему отчего-то как никогда необходимо сейчас её присутствие. А вот зачем — вопрос второго плана, с ним он разберётся позже.
— Мне страшно, — она жмётся и сжимает его руку, парой тихих слов делая трещину на каменном сердце.
— Я здесь, — а ему и думать над ответом не надо, сжимает хрупкую ладонь в ответ и подсаживается ближе, девчонка ведь жалобным взглядом об этом просит. — Отнеси меня в спальню, — ещё одна просьба, только уже озвученная.
Имеет место быть сразу же, Глеб без раздумий берёт блондинку на руки и относит в спальню, укладывая на кровать.
— Я сейчас.
Бегло объясняется и уходит, на этот раз мысля уже более трезво и мешая девушке в кружку нечто сильнее, чем просто чай.
— Держи, — протягивает и встречается с вопросом в хрустальных глазах, — снотворное. Поможет уснуть, тебе это сейчас нужно.
Его предложение не подлежит отказу, а она и не против, без расспросов изымает из его рук кружку и выпивает всё чуть ли не залпом. Признаться, сон сейчас — лучшее успокоительное и ограда от гнетущих мыслей.
— Я буду здесь, когда проснёшься, — вскользь улыбается и уже было хочет уйти, но Наташа ненавязчиво за руку хватает, заставляя отложить планы.
— Побудь здесь, пока не усну.
Она зевает и не стыдится слабости, ведь тоже всегда одиночества боялась. И на свою удачу находит понимание в том, кто без вопросов садится рядом, откидываясь на спинку кровати и прижимая её к себе.
Утыкается ему в плечо, ощущая уже чуждый ей парфюм вперемешку с сигаретным дымом, но всё равно облегчённо выдыхает, закрывая глаза в надежде, что уснёт совсем скоро.
А Миронов знает, знает точное время. Через которое уснёт, и через которое проснётся. Вот и рассчитывает всё до мелочей, уже спустя считанные минуты аккуратно перекладывая девушку на мягкие подушки. Накрывает, поднимая глаза на настенные часы, и в ту же минуту покидает дом, двигаясь к автомобилю и параллельно вглядываясь в экран мобильного.
От Макса по-прежнему ни намёка, обычно тот отписывается, или звонит хотя бы, но в этот раз подозрения ложатся на голову плотно, Глеб решает лично проверить обстановку.
Выезжает на трассу и разгоняется до уже привычной ему скорости. Он будет на месте ровно через полтора часа, а может и раньше. Точно он знает лишь одно — предупреждать о визите он не намерен.
Макс даёт мне команду собрать все необходимые вещи из дома, а сам удаляется на первый этаж. Возится с чем-то, но я не вникаю, лишь увлечённо скидываю в чемодан всё, что считаю предметом первой необходимости. И когда второй этаж оказывается зачищенным, спускаюсь, находя его возле стеллажа. Он чем-то явно озадачен, роется в каких-то бумагах и будто не слышит моих шагов, вздрагивая, когда моя ладонь касается его плеча.
— Спасибо, — не время сантиментов, но я отчего-то знаю, что чем раньше поблагодарю его, тем лучше.
— И всё? — смотрит сверху вниз, будто выжидая чего-то. А до меня до конца и дойти не может, что ему на самом деле от меня нужно. Откуда эта доброта? Откуда оберег? Он в буквальном смысле уносит из-под пуль который раз, чем я заслужила?
— А чего ты хочешь? — двоякий ответ, но он всё ещё молчит и слегка скалится, скашивая губы в подобии пошлой ухмылки.
Она притягивает, она манит, заставляя меня неразумно поддаться и встать на носочки. Но даже в таком положении я упираюсь ему разве что в подбородок. И всё бы хорошо, но внезапный раскат грома за окном, и боковое зрение ловит силуэт в окне. Тот самый, что однажды заставил психику пошатнуться, а теперь же заставляет кричать, выпучивая глаза.
— Ты чего? — я чуть ли не отскакиваю от Макса, а он смотрит удивлённо, раскачивая голову от меня к окну.
— Там... — вытягиваю дрожащую руку и указываю на то самое окно, замирая и буквально врастая в пол, когда Макс без раздумий двигается к предмету моего страха. Одно движение, отодвигает занавеску и заставляет зажмуриться.
— Куст?
Теперь я ясно вижу, что это действительно долбанное растение, которое решило вырасти за этим долбаным окном. Выдыхаю облегчённо и разочарованно в одно время, понимая, насколько засраны до безобразия мои мозги, раз фантазия не подчиняется разуму. Запускаю пальцы в волосы и снова тяжело вздыхаю, пока брюнет не решается заговорить.
— Тебе отвлечься бы.
— Да... — полагаю, он клонит к тому, чтобы я не отвлекалась от дела и продолжала сборы, поэтому и киваю ему, разворачиваясь и порываясь пойти в ванную, дабы зубные щётки собрать.
Но, по всей видимости, в его слова был вложен некий другой смысл, потому как совсем неожиданно он вдруг хватает меня за руку, разворачивает, а после прижимает, не давая времени среагировать должным образом.
Тут уж одно из двух: либо выгляжу настолько жалко, что он решается отвлечь меня именно этим образом, либо ему самому сейчас не мешает перевести дух. А может и что-то большее...
Он давит на педаль сильнее привычного, будто что-то предчувствуя. Докуривает последнюю сигарету из пачки и выжимает газ в пол, как только дом Макса оказывается в зоне видимости. Но глушит мотор он гораздо дальше парковочного места, щёлкая по сигналке и устремляясь к воротам.
Шаги тихие, едва слышные, он будто растворяется во тьме ночи и сливается с тишиной, подходя ко входной двери. Не стучит. Щурит глаза и прислушивается, но ответом служит всё та же тишина. Пара шагов в сторону, он становится ровно напротив окна и наблюдает игру теней. Вглядывается в щель сквозь занавесок и наблюдает её. Ту, которую, как ни крути, выкинуть из головы никак не удаётся.
Она спокойна, кажется. Стоит за спиной Макса и кладёт ладонь ему на плечо, вынуждая того развернуться. Он бы всё отдал, чтобы слышать их диалог, но а пока он только наблюдает, как эта маленькая дрянь поднимается на носочки, пытаясь дотянуться губами до губ того, кто почему-то стоит смирно.