В голове от и до выстроен план, который я прогоняю сквозь сознание уже, наверное, в тысячный раз. За этим и не замечаю, как оказываюсь у цели. Точнее — через улицу. Стараюсь до бесконечности оттянуть последние минуты, начиная дышать глубоко и прерывисто, и даже как-то бесполезно пытаясь взять себя в руки.
Сообщение на телефоне вещает, что время поджимает.
Он ждёт.
Отправитель Макс, читаю его имя и в горле словно застревает что-то, не могу дышать. Не могу стиснуть зубы и хотя бы постараться протолкнуть тот ком, что стоит в горле каменной глыбой. Не могу заставить себя поверить, что вижу это имя не в последний раз.
Убираю на ходу телефон и останавливаюсь ненадолго, прямо напротив какой-то витрины. Наконец вижу своё отражение, что вынуждает медлить ещё на неопределённое время. Я бы могла с уверенностью назвать себя иссохшей, даже синяки под глазами давали мне повод задуматься, почему люди меня ещё не шугаются. Заметные на груди вены, вздутая на лбу венка... просто набор какого-то недонаркомана, который шастает по городу в поисках дозы.
— Готова?
Короткий испуг и резкий разворот.
Вижу позади себя Макса, уставляясь на него потухшими глазами.
А мне разве можно быть неготовой?
Вот и киваю, не дожидаясь, пока он ещё что-то скажет. Лишь быстро удаляюсь, потому что мне нельзя находиться рядом с ним дольше минуты. Слишком велик риск того, что всё полетит к чёрту, когда сердце даст слабину.
Бодро топаю через улицу и в смятении мыслей даже забываю, куда иду. Только голос останавливает, заставляя подскочить на месте.
— Ко мне так спешишь?
Небольшой проулок, где оперевшись на стену стоит блондин с сигаретой в зубах.
Всё такой же напыщенный, с фирменной ухмылкой и дьявольскими глазами. А рядом — Наташа. То ли чуть сгорбленная, то ли до жути сжатая, да и видок её оставляет желать лучшего. Подбородок дрожит, а голова виляет из стороны в сторону. Вот только ей и говорить не нужно, я читаю всю скорбь в её глазах. Они будто не перестают просить прощения, словно её обязанность — держать Миронова возле себя вечно. А сгорбившаяся поза — лишь результат неимоверной давки на плечи, когда она несёт тяжкий крест того, что считает себя виноватой во всём, что сейчас происходит.
Но это отнюдь не так. Я благодарна, благодарна ей за подаренное мне счастливое время и надеюсь, что ещё смогу отблагодарить. А пока я только скалюсь, когда этот урод толкает её в шею и заставляет шагать, параллельно маня меня пальцем.
— Можешь быть свободна, — кидает ей вслед, оставляя в голосе максимальную неприязнь, — предателям место в одной шайке, так что передавай братцу привет.
Он не ведёт её под руку, не сопровождает. Складывается впечатление, что с этого момента он вообще забывает о её существовании. Вот и подходит ко мне так быстро, что и сообразить толком не успеваю.
Ната только скрылась за углом, а его мёртвая хватка уже на моей руке, и я практически за ним не поспеваю, только стараюсь не споткнуться, покуда тащит за собой. Переулками, окольными путями, но вскоре мы выходит на какую-то дорогу и он грубо заталкивает меня в свой автомобиль, на водительское. Толкает и дальше, заставляя перелезть на пассажирское, садится за руль и давит на газ, а я стараюсь максимально держать себя в руках и видеть всё вокруг до крупинки ясно.
Все улицы, все дороги, я зачем-то запоминаю всё, словно мы и не по моему родному городу движемся. И спустя минут десять езды выезжаем на односторонку, где до жути узкий путь преграждён каким-то микроавтобусом, увидев который Миронов тихо чертыхается.
— Дружище? — возле дымящегося капота стоит какой-то парень и размахивает руками, призывая на помощь.
— Что ещё, блять... — блондин дёргает ручник и нервно поджимает челюсть, поглядывая в зеркало заднего вида. За нами никого. — Что случилось? — высовывает светлую голову в окно и громко спрашивает, когда тот парень начинает шагать к нам.
— Я сбил какого-то зверя и влетел! Христа ради, помоги, не то так и простоим тут.
По выражению лица Глеба мне удаётся понять, что он уже трижды успел пожалеть, что из всех выездов из города выбрал именно этот. Но деваться ему некуда, поэтому я тихо кладу ладонь на его руку и приближаюсь к нему, тихо шепча на ухо.
— Мы можем развернуться...
Выгляжу жалко.
Убитая, потрёпанная неврозом и слезами, я недавно перешагнула черту из хорошей жизни в ад, а теперь помогаю Сатане увезти меня от этой благополучной жизни ещё дальше. Но Глеб лишь улыбается, наклоняясь ко мне ближе и начиная тянуться рукой к бардачку.
— Конечно можем, — его ухмылка вещает лишь о том, что у него и в планах не было помогать этому бедолаге, — я просто спущу пар на этом придурке, он своровал моё время.
Улыбается, незаметно изымает из бардачка небольшой ствол и прячет за ремень. А я сглатываю. Настолько громко, что, кажется, даже тот парень слышит.
— Ну давай посмотрим, что там у тебя, — Миронов выходит из машины, и мы оба слышим его фальшиво приветственный голос.
Я смотрю, смотрю с замиранием сердца и еле сдерживаюсь, дабы не закрыть лицо руками.
Тот парень... он смотрит прямо мне в глаза и кивает, единожды, практически незаметно.
Он хочет пропустить Глеба вперёд, но тот лишь услужливо указывает рукой и пропускает парня первым.
Сердце бьётся бешено, я не слышу, о чём они успевают говорить, но я чётко вижу, как Глеб достаёт ствол.
Секунда, пальцы сжимаются в кулаки настолько, что ногти впиваются в ладони, я набираю полную грудь воздуха и что есть силы воплю, наверняка распугивая в лесочке напротив всю живность.
— Осторожно!!!
Истошный вопль, парень резко разворачивается и бьёт каким-то предметом Миронова по голове, видимо надеясь вырубить. Но эта стойкая сволочь лишь теряет контроль на мгновение, а после начинается борьба. Она даже более походит на схватку, и с раскрытыми до невозможности глазами я не перестаю наблюдать, пока парень не перехватывает руку блондина и до моих ушей не доносится выстрел. В воздух, в небо, куда-то ввысь... Лишь прикрикиваю, пока парень изо всех сил старается одержать победу, успевая крикнуть мне вопящее:
— Беги!!!
Нет времени, судорожно дёргаю ручку и открываю дверь, изо всех ног бросаясь обратно. Кажется, я не чувствую под собой земли, страшась того, что в одиночку моё спасение в лице знакомого Макса может не справиться. Ведь кто знал, что Глеб поедет именно по этой чёртовой дороге, которую будет стеречь лишь один.
Три... Три! Три объездных пути, на каждом расставлены люди, подмога, а этот — просто запасной вариант, ведь по этим убитым временем дорогам не ездит никто уже лет сто.
Проклинаю всё на свете, в том числе и свои ноги, когда сквозь потасовку, что остаётся позади, слышу ещё один оглушительный выстрел и разъярённый голос блондина.
— Лера!!!
Он тянет последнюю букву моего имени, эхо раздаётся даже меж деревьев, спугивая с их веток стаи птиц. А я бегу... Бегу и практически забываю, как при этом дышать.
Снова окольные пути, подворотни, какие-то заброшенные дома, но я не останавливаюсь ни на миг, понимая, что даже моя секундная одышка может стоить мне жизни.
Я одна, одна здесь. Все силы Макс раскидал по четырём точкам, а сам же оказался под прицелом Мироновской шавки, следящей за нами ещё от той самой витрины, где мы встретились. На своей чёрной Хонде он наверняка последует за ним с Наташей до самого выезда, дабы убедиться, что Максим не остался и не бросится за мной.
Надеяться не на кого, тарабанить в дома нет времени, а оборачиваться — подобно смерти, потому что я до остановки сердца боюсь увидеть поражение Максовского товарища и слежку за собой. Если победит — догонит, вернёт, точка. Большая жирная точка на моей жизни.
Ноги несут уже словно на автомате, асфальт напоминает тягучий песок, глаза перестают держать фокус и частенько размывают передо мной картину, но я из последних сил напрягаюсь и вижу перед собой до боли знакомый дом. А затем и машину, из которой показывается когда-то родная фигура.