— Спать пойду, наверное, — отставляет недопитую бутылку на столешницу, зевая, потягиваясь, собираясь уйти.
— Слава... — резко хочу встать на ноги, немного не рассчитываю, пошатываюсь.
Алкоголь дал свой результат, но не настолько, чтобы я еле ноги волочила. Мой разум не замутнён, я трезво оцениваю каждый свой шаг, и я подхожу всё ближе, оказываясь в его личном пространстве и глядя ему прямо в глаза. Глаза, что смотрят на меня с какой-то мнимой опаской, будто ещё чуть-чуть, и он не будет ручаться за то, чего давно хочет. Вот только самообладанию этого человека можно лишь позавидовать. Он стоит, не шелохнувшись.
— Спасибо... — чуть протягиваю руки, кисти ослаблены, неуверенно касаюсь его талии пальцами и пытаюсь приобнять. Выходит плохо. Едва приближаюсь к его лицу, на котором правит каменное выражение. Но я замечаю мелкую дрожь в подбородке, покуда тепло моего тела нарушает его зону, я слишком близко, и я читаю в его взгляде то, что играю с огнём. И однажды доиграюсь. — Просто спасибо, за всё... — это ведь только мне известно, о чём пели мои мысли. А вот ему только догадываться остаётся, что всё это время происходило в моей голове и какого чёрта я именно сейчас потянулась к нему с такой благодарностью.
— Лер, — отворачивается слегка. Я вижу, пытается сдерживаться. Прошу тебя, не делай этого... — Пошли спать. — Не смотрит на меня, обвивает ладонями мои запястья в порыве убрать с себя мои руки, вот только не делает этого. — Пожалуйста. — Взгляд возвращается, и он поджимает губы, кусает их, покуда тело на близость реагирует довольно бурно. Я это чувствую. А ещё я чувствую, как он списывает моё поведение на влияние алкоголя. Не хочет, видимо, проснуться завтра вместе со мной и понять, что я ненавижу его за то, что воспользовался моей минутной слабостью. Вот только я трезва.
— Прости... — понимаю, чего ему стоит всё это. Он ведь давно держит под замком своих демонов, принимая мою позицию и оставаясь в дружеской зоне. И за её пределы, вероятно, не выйдет, покуда не лопнет терпение, которое я испытываю, будто проверяя его на прочность. Я уже даже не знаю, за что извиняюсь, но он вдруг резко убирает мои руки, снова прикладываясь к бутылке и отворачиваясь к окну.
Чёрт.
Какая же я идиотка...
Вижу теперь его спину, подавляя в себе желание снова подойти и сделать то, о чём, вероятно, пожалею, но всё же разворачиваюсь и быстро топаю на второй этаж, закрываясь в своей комнате. Уталкиваюсь на кровати, зарываясь под одеяло чуть ли не с головой. А после уставляюсь в окно, отсчитывая время ровно до того момента, как гаснет уличный фонарь, озаряя мою комнату кромешной темнотой.
Засыпаю быстро, даже очень. Все мысли решаю оставить на завтра, как и радость оттого, что впервые за долгое время смогла уснуть сразу, не раскапывая себе яму из головной боли от гнетущих подозрений и домыслов, которые атаковали частенько со всех сторон.
А когда просыпаюсь, то не сразу понимаю, что сейчас далеко не утро. В комнате царит всё тот же мрак, не позволяющий разглядеть ровным счётом ничего. Луна за окном была наглухо спрятана дождевыми тучами, срабатывал лишь только слух, которому удалось уловить скрипнувшую дверь.
Шаги. Медленные, приближающиеся. И лёгкий, едва различимый запах перегара, заставляющий повести уголком губ.
Я всё ещё под одеялом, лежу, не шевелясь. Чувствую, как на кровать садятся. Чувствую дыхание, а после — тёплую руку, что пробирается под одеяло и касается бедра.
Не выдержал...
Прикрываю глаза.
Ладонь движется выше, а я лежу, не шелохнувшись. Только слегка вздрагиваю, когда пальцы пробираются под полоску стринг, лаская фалангами половые губы. Ещё немного, и замурлычу, клянусь...
Движения продолжаются, я, кажется, даже начинаю подыгрывать телом, слегка двигаясь в такт. А после ощущаю и вторую руку. Его ладонь под майкой, гладит живот, затем поднимается чуть выше, лаская грудь и слегка сжимая отвердевшие соски меж пальцев, заставляя приоткрыть губы и выдохнуть.
Кажется, я уже даже сама ощущаю эту влагу между ног, но мне не стыдно, даже когда издаю сдавленный стон после проникновения одного пальца. Мне хорошо. Мне до жути хорошо, я просто не хочу открывать глаза. И я готова самолично раздеться и запрыгнуть сверху, но пришла моя очередь терпеть.
Он зарывается под одеяло, наконец стягивая пижамные шорты и мгновенно устраиваясь между ног, лаская губами внутреннюю сторону бёдер и плавно проделывая дорожку вдоль половых губ, заставляя наконец полноценно и жадно словить воздух в открытом вдохе.
Его поцелуи всё выше, он рисует влажные круги на моём теле, будто считает языком рёбра, доходя до груди и сжимая её так, будто последний раз женскую грудь держал в руках невесть как давно. Снова сдавленно выдыхаю, раздвигаю ноги и замираю в томительном ожидании, покуда не чувствую, как запретного плода касается его половой орган. Слишком долгое ожидание, слишком желаемое тело, я вожу по нему руками и даже успеваю ухватиться на долю секунды за его отросшие волосы, закипая в желании закричать, чтобы взял поскорей, иначе попросту истеку вагинальным соком.
Не говоря ни слова я оказываюсь услышана, он резко входит, зажимая ладонью рот и не давая мне нарушить эту тишину. А мне, кажется, даже уши закладывает. Я просто растворяюсь, откидывая голову и позволяя вершить с собой всё, что ему вздумается. Извиваюсь, хватаю ртом воздух, когда он ненадолго и прерывисто убирает ладонь, но потом снова заставляет сохранять эту атмосферу и оставлять крики в его ладони, трахая всё сильнее и практически вдалбливая меня в эту кровать.
Пик наслаждения, я чувствую, как сводит ноги, как сладкая дрожь экстаза отзывается оргазмом и как пробирает каждую клеточку, заставляя забыться и наконец расслабиться. Он не уходит, он рядом. Готова поклясться, у него этого не было также долго, как у меня. Стресс для организма, я едва успеваю отдышаться и запомнить, что меня слишком быстро уводит в сон с призрачной улыбкой на лице.
Открываю глаза утром. Даже не удивляюсь, что рядом с собой никого не нахожу. Улыбаюсь, сладко потягиваясь. А потом нехотя поднимаюсь, покуда вечная жажда снова ведёт на кухню, заставляя по пути в очередной раз выругать свою память и в эту ночь ну уж точно не забыть поставить бутылку с водой возле кровати.
Выхожу на кухню. Возле холодильника уже мнётся Михайлов, кидая на меня быстрый взгляд и желая доброго утра. Не отвечаю даже. Лишь косо улыбаюсь и подхожу к кувшину с водой, наливая себе полный стакан и опустошая его практически залпом.
— Сушняк? — вскользь интересуется, подмигивая.
— Бурная ночь, — с украдкой отвечаю, не зная, чего ожидать.
Это далеко не обычная ночь, и мы просто обязаны поговорить об этом, не спуская произошедшее на тормоза. Вот только тот факт, что передо мной открыты все его истинные эмоции, как на ладони, заставляет смутиться. Его невозмутимость остаётся списать лишь на то, что он не знает, с чего начать. А вот я игнорировать ситуацию не собираюсь.
— Ты ведь понимаешь, что разговора не избежать? — стою со стаканом в руке, пока он заливает молоком хлопья и вопросительно на меня поглядывает. — И закрыть на это глаза тоже не получится. — Чего у меня не отнять, так это настойчивости.
— Ты о чём? — изгибает дугой бровь, убирает в холодильник молоко. Даже не думай, Михайлов, я не отстану...
— Ты серьёзно? — меня даже забавляет эта ситуация, но я продолжаю сверлить его взглядом, на мгновение задевая глазами допитую бутылку мартини возле диванчика.
— Похоже, что шучу? — до жути невозмутимо кладёт в рот ложку с хлопьями и пережёвывает, а я головой встряхиваю, ожидая, пока он улыбнётся и скажет, что просто прикидывается.
Не прикидывается.
Этот непонимающий взгляд я изучила, и если он — лишь способ, чтобы я озвучила то, что нам обоим известно, то так тому и быть.
— Я о том, что произошло ночью, — моё недоумение сильнее, его взгляд вопросительнее, и я просто не выдерживаю, отставляя стакан на стол и всплёскивая руками. — Я про наш секс, Михайлов!