Всё началось с того, что в один «прекрасный» день во время обеденного перерыва я случайно застала тогда ещё моего Олега за весьма откровенными и недвусмысленными поступательными действиями при спущенных брюках с Наткой, устроившейся в наш центр буквально неделю назад. Они даже не потрудились дверь кабинета закрыть на ключ. Стоит ли говорить, насколько ошарашена, обижена и зла я была? Но это были даже не цветочки, а так намек на бутончики. Психанув, весьма откровенно и совсем нецензурно высказала, что я думаю про этого кобеля брехливого, собрала сопли в кулак и пошла… работать. И даже умудрялась делать это хорошо, стараясь не думать о предателе. А вот он обо думал, сволочь. Убила бы гада! Спустя пару часов, во время разговора с клиентом, и нарисовался рядом со мной оскорблённый в лучших бл*дских чувствах мой уже бывший. И с мерзкой улыбочкой нажал на кнопку, прерывая звонок.
Доказать, что не я бросила трубку, у меня не получилось. Уволили меня со свистом.
Остаток того дня помню смутно. Уходила я абсолютно раздавленная морально, все силы бросив на то, чтобы держать голову высоко, не расплакаться, не показать никому, как мне больно и обидно. Не выдержала лишь в последний момент, когда в коридоре увидела ехидную рожу Олега. О, с каким удовольствием я заехала ему между ног. А потом ещё и тяжеленой папкой по дурной башке сверху добавила. Мне даже слегка полегчало. Жаль ненадолго.
Васька дома отсутствовала, отправившись накануне с друзьями в пеший поход, так что в нашей двушке меня никто с трезвым взглядом на жизнь и умением поддержать в любой ситуации не ждал. В общем расклеилась я, едва переступив порог. Наверное бы проревела весь вечер, залипнув в какой-то сериал и объедаясь вредностями, а на утро бы отряхнулась и начала решать свалившиеся на голову проблемы. Но судьба повернула всё по-другому. Мне позвонила бывшая однокурсница, с которой мы раньше дружили, а сейчас как-то слишком редко стали видеться. Марина пригласила меня встретиться, пообщаться и развеяться. Она, мол, с парнем разошлась. Грех было не объединиться в желании пополоскать ядом кости этим копытным-бородатым.
Вот так я и оказалась в ночном клубе. Дальше воспоминания и вовсе теряли чёткость. Мы пили какие-то коктейли, танцевали, трепались… а дальше провал.
— Ты больше ничего не вспомнила? — словно прочитав мои мысли, интересуется Васька.
— Нет. По-прежнему ничего, — качаю головой, и уже собираюсь сесть, когда в голове мелькает мысль, что мне, наверное, не стоит. Всё-таки осень, бревно холодное. Не привыкла я думать о себе, как о беременной. И понятия не имею, что мне можно, а чего нет. Невольно вздыхаю. — Знаешь, может это и покажется кому-то трусостью, но я боюсь знать правду. Ведь ничего уже не изменить. А я не хочу чувствовать себя изнасилованной. Понимаешь?
— Наверное, — вздыхает сестра. — Мне тяжело судить.
— Мне противно быть жертвой, — вырывается сокровенное.
Вася прищуривается. Она знает о чём я. Как никто другой. Мы прошли через это вместе в своё время. Когда наша мать медленно угасала, не предпринимая ничего, когда она просто сдалась, обвиняя всё и вся в своей неудавшейся жизни, а особенно нашего отца, бросившего её с двумя детьми. С которыми она же и не позволяла ему общаться, сходя с ума от жалости к себе и ненависти к нему. Мы долго верили ей, считая его последним подонком, и лишь повзрослев поняли, что он, возможно, просто не выдержал такой жизни. Сейчас, когда её нет, он в нашу жизнь вернулся. Конечно назвать эти отношения близкими никак нельзя, но отец у нас хотя бы имеется. А у меня стойкая непереносимость позиции жертвы. И я на многое готова, чтобы таковой себя не чувствовать. Думаю, сестра по-своему тоже.
Так и не решившись сесть, опираюсь спиной о ствол сосны, наплевав на возможные пятна смолы. Речная вода мерцает и гипнотизирует взгляд разноцветными бликами, и сосущая незнакомая пустота внутри, появившаяся недавно, тянущая куда-то, поднимающая по ночам с неконтролируемым желанием мчаться в неизвестном направлении, сейчас отпускает. Словно этот неспешный поток как-то заглушает пугающий меня зов. За эти два месяца я сильно изменилась. И это меня по-настоящему и сильно начало тревожить, пока я не узнала про беременность. Теперь я хоть могу эти странности на беременные причуды списать. Но червячок сомнения никуда не делся.