— Многое, Мия, многое.
Вот ведь… провокатор. И как это понимать? Что он там такое высмотрел? От предположений мне даже жарко становится. И про боль больше не вспоминается. А близость этого мужчины ощущается слишком уж остро, тем более, что спина моя по-прежнему обнажена. А ещё… Слишком уязвимой я себя рядом с ним чувствую. Не только физически.
— Жозелин, отправь Фалькару приказ искать дальше, — возвращается к прерванному разговору адамир. — Пускай задействует всех наших ищеек. Я закрываю границы. Эмари не могла самостоятельно уничтожить свои следы. Ей помогли! Как только найдут хоть что-то, пускай сразу докладывает мне. А ты займись своими ушибами.
Девушка едва заметно морщится, но больше не пытается возражать. Лишь кивает в знак того, что всё поняла, и, коротко попрощавшись, уходит, оставив нас наедине.
Он близко. Слишком близко. Кожу покалывает от ощущения тепла большого тела. От иррационального желания податься назад и прислониться к тому, от кого ещё пару минут назад готова была бежать без оглядки, дыхание сбивается. Хочется закрыть глаза. Хочется… глупостей хочется. Тех, которые абсолютно лишние в моём положении.
— Расскажи, как ты ощущаешь эмоции окружающих? — раздаётся его голос, немного приводя меня в чувство.
— Это сложно объяснить и как-то описать. Слишком смутно. Когда вы злитесь, это давит. Хочется сжаться и спрятаться. Ненависть вашей… бывшей аманте жгла. Остальное не настолько ощутимо.
Я снова пытаюсь отодвинуться. На этот раз меня отпускают.
— Ты меня боишься? — интересуется ровно.
И снова это напряжение между нами. Мне хочется развернуться и посмотреть ему в лицо. Я чувствую, что Року почему-то очень важно знать ответ. Он ждёт. Правды.
— Это сложно, — пытаюсь облечь в слова ту кашу, что творится у меня в голове. — Я не чувствую угрозы от вас, наоборот большую часть времени в вашем присутствии мне… удивительно безопасно. Но ваша сила… она пугает на инстинктивном уровне. Вот, как сегодня. То, что вы можете, для меня непостижимо. Это… страшно, потому что непонятно и незнакомо. Я не представляю, на что вы ещё способны, чего от вас ожидать, и как себя вести. Вот.
— Будь собой. Это будет самым правильным, Мия, — хрипло сообщает мужчина и внезапно проводит пальцами по моему позвоночнику, заставляя с тихим охом выгнуться. — И мне это больше всего понравится. Я не причиню тебе вреда. Мне это не нужно. Это было бы крайне глупо и расточительно с моей стороны. А что касается моей силы, придёт время и ты… привыкнешь к ней. Уже привыкаешь.
Закусываю губу, опуская голову. И закрываю свой разум. Не хочу, чтобы читал меня сейчас. Запрещаю это, надеясь, что он не соврал, и я действительно это могу.
Ему это не нужно, ибо расточительно и глупо. Если бы я успела построить какие-либо воздушные замки, они бы сейчас пафосно рухнули наземь, с грохотом рассыпаясь на мелкие осколки, ранящие моё сердце. Как хорошо, что я этого не делала. Зато получила ещё одно доказательство, что не стоит растекаться вожделеющей лужицей от обаяния этого чрезвычайно сексуально-привлекательного… куарда. Своими словами адамир очень чётко дал понять, что я для него могу быть разве что ценным приобретением, оберегаемым рачительным и прагматичным хозяином. Это… очень неприятно. Зато честно. Я не могу отказаться от помощи Рока. Зато могу не допускать, чтобы моя симпатия и то притяжение, которое я испытываю к нему, переросли в что-то большее.
— Помогите одеться, — прошу тихо. — Мне больше не больно. Спасибо, что залечили ушибы. И за то, что спасли снова, спасибо.
Пару секунд он молчит, потом принимается зашнуровывать моё платье. А, закончив, поднимается и протягивает мне руку.
— Ты так и не погуляла. Я сам тебя провожу в сад.
Глава 7
Отказаться от прогулки мне не позволили. Наверное, если бы я сама не надела обратно пальто, на котором даже малейших следов от падения не обнаружилось, то адамир бы меня, как ребёнка, в него облачил. Все мои отмазки разбивались о его неоспоримые доводы.
— Но вам ведь может сообщение прийти от этого… Фалькара, — вспомнила я услышанное от Жозелин имя.
— Талогит при мне, — Рок при этом показал на своё ухо, и я действительно заметила за ним странную продолговатую чёрную штуку, огибающую ушную раковину. Ага, значит эгит учит, а талогит средство связи, получается.
— Может, лучше действительно завтра? — попыталась я ещё раз отвертеться, когда меня за руку вывели из комнаты.
— Мия, тебе и ребёнку нужен свежий воздух, — безапелляционно заявил мне мужчина, обняв за талию и увлекая к той самой проклятой лестнице.