Все молчат. И ещё час назад это молчание расплющило бы меня морально, столько опасной угрозы в нём. Присутствующие в зале мужчины выглядят хмурыми и злыми. Скорее всего по разным причинам. Что-то назревает. От расплескавшейся в воздухе агрессивной силы хочется вопить и, зажимая уши, бежать куда подальше. Но что-то уже поменялось во мне. Восстановив полностью память, я словно окончательно сбросила влияние насильника, воспользовавшегося моим телом и нагадившего в душу.
Все молчат. И тем оглушительней грохочет моё сердце. И кровь шумит в ушах. Только теперь не от страха, а от поднимающейся из глубин души ярости. Не сдержался, да? Такие доступные? А кто-то вообще следит за тем, чтобы такие вот ушлёпки не обременённые совестью, но способные ломать волю… земных вкусных девочек, сдерживались? Где тогда их законы? Кто защитит очередную наивную дурочку, имевшую неосторожность привлечь внимание куарда?
А эта мразь продолжает тем временем.
— И да, я нарушил закон. Но и она не куарда. Откуда мне было знать, что это ей настолько навредит? Я был ласков с ней и не считаю, что так уж виноват. Да и готов загладить свою вину перед девушкой, став ей хорошим супругом.
Супругом? Кастратом тебе быть, а не супругом! От возмущения меня аж подбрасывает. Но сдерживает тяжёлая рука Рока, опустившаяся на моё плечо. И его веское предостерегающее: «Тихо!». Вокруг меня уплотняется кокон его силы. Чтобы удержать? И ведь удержит. Поддаюсь его давлению, заставляя себя откинуться на спинку кресла, сжимая кулаки. Поверю, что тут всё будет по справедливости. Пока, что усомниться мне повода ни император ни Рок не давали.
— И тем не менее закон нарушен. Девушка не желала этой близости. И провела с вами ночь под ментальным принуждением. Сьер Эскаер, вы понимаете, какое наказание вас ждёт? — интересуется император. Спокойно так. Леденяще.
— Я не могу быть наказан… в полной мере, — возражает совсем уже посеревший Эскаер. — Моему сыну и наследнику всего рода Лаяре нужна моя сила. Я не смогу питать его, если буду запечатан. Закон гласит, что каждый куард должен родиться в союзе связанных. А значит сьера Соломия обязана стать моей супругой. Вы же не прервёте целый род адамиров, ваше величество? Разве добрая воля одной земной девушки стоит того, чтобы целый дариат нашей империи оказался под угрозой?
В груди сжимается от тревоги. Вот как? Справедливость, или благополучие империи? Жёсткий аргумент. И пугающий для меня. Что решит император? Но ведь Рок не мог об этом не подумать. И что за наказание такое в конце концов? Запечатан? Это то, что я думаю? Звучит страшно, но ведь не казнь же. Или казнь? Как тут разобраться?
Император поднимает руку, призывая к тишине. Эскаер застывает в напряжённой позе. Боится — приходит ко мне чёткое осознание. Реально боится получить приговор. А я, наивная дура, не могу не почувствовать укол жалости. Это всё гормоны виноваты, не иначе. Он меня не жалел.
— Мы вас услышали, сьер Эскаер. Ваша вина в принуждении и следственно насилии над присутствующей здесь сьерой неоспорима. Теперь, что касается ребёнка, ваших прав и обязанностей перед ним. Я не буду просить сьеру Соломию рассказывать нам о предшествующим переходу в наш мир двум месяцам, думаю, тут все со мной согласятся, что незачем мучить беременную женщину длительными разбирательствами. Потому я даю слово её опекуну. Адамир Шаера, прошу.
Рок поднимается. Вскидывает руки, и внезапно прямо перед ним идёт рябью воздух, постепенно будто уплотняясь, превращаясь в огромный полупрозрачный… экран. И на этом экране появляется до ужаса знакомая картина. Лес. Тот самый, что снился мне в кошмарах, тот самый в котором я брела, теряя последние остатки жизни и понимала, что умираю.
В полном шоке я наблюдаю, как разворачиваются передо мной и всеми остальными картинки недельной давности. А Рок тем временем без лишних эмоций рассказывает, когда и как уловил возникновение портала, и как почувствовал что на территории его дариата появился пришелец, как отправился на место происшествия, и что было дальше…