В конце концов доктор, осуждающе качая головой, удаляется и скорая уезжает.
Васька, пыхтя, как ёжик, буравит меня сердитым взглядом.
— Ну и чего ты отказалась? А если что-то серьёзное?
— Просто усталость. Это нормально, — немного кривя душой, вымученно ей улыбаюсь. Ну как объяснить, что я так чувствую? Не поможет мне больница. Знать бы только, что поможет. — Сейчас доберусь домой, просплюсь и всё будет хорошо. А завтра, так и быть, пойду сдам анализы и поговорю с доктором, чтобы ты убедилась.
— А домой ты как собираешься идти, если на ногах не стоишь? Извини, я тебя не дотащу. Силёнок не хватит.
— Я проведу, — слышу голос Боди и недоумённо поворачиваю голову. Он стоит, сложив руки на груди и подпирая плечом дверной косяк. Неожиданно. Но не скажу, что неприятно. Мне он симпатичен. Чисто по-человечески.
Богдан действительно провёл. Буквально донёс до самой квартиры и отпустил лишь в нашей прихожей, после того, как Васька открыла дверь, впуская нас. Я уже более-менее способная стоять, поблагодарила парня и поплелась к себе в комнату, краем уха слыша, как он просит номер телефона у моей неугомонной сестры. А из них могла бы получиться прекрасная пара. Спокойный, как удав, бородатый и накачанный брутал имеет все шансы, насколько я знаю вкусы своей малой.
Засыпаю я, наверное, ещё в полёте. Просто проваливаюсь в новый бредовый сон. И снова оказываюсь посреди леса. Соснового. Только деревья тут старше, мощнее, выше, настоящие исполины. Совсем не такие, как в нашем. Вдыхаю вкусный холодный воздух, напитываясь чем-то. Почти осязаемой… Силой… Энергией…. Мне хорошо… И моему ребенку хорошо… Будет здесь.
— Мама, — врывается в моё сознание шёпот. Резко разворачиваюсь, путаясь в своих ногах. — Мама, — доносится отовсюду.
— Где ты? — пересохшими губами спрашиваю у звенящей тишины.
Слышу тихий стон и волосы шевелятся от страха. Не за себя. За моего нерождённого, но уже безумно любимого малыша. Я чувствую, что ему плохо. И не знаю, как помочь. Что я должна найти? Что сделать?
— Где ты?! — между стволов мелькает смутный силуэт, похожий на детский, и я бросаюсь бежать, не разбирая дороги туда, вслед за ним. — Что с тобой?! Скажи!!!
Босые ноги утопают во влажной холодной хвое, укрывающей землю, изо рта вырывается пар, я бегу, хватаясь за ветки можжевельника, задыхаясь, чуть не плача, желая наконец найти то, что нужно моему малышу. Уже скоро… скоро оно будет рядом. Еще пара шагов…
— Соля, проснись! Проснись! Что с тобой?!! — трясёт меня за плечи сестра, таращась перепуганными глазами. И я впервые зла на неё за эту навязчивую заботу. Мне хочется оттолкнуть её руки, чтобы позволила обратно вернуться туда. Я ведь почти нашла.
Но секунда проходит за секундой, мысли постепенно проясняются. И мне становится стыдно. Это же моя Вася. Моя родная душа. На глаза наворачиваются слёзы. Что же со мной творится?
— Прости, — хрипло выдыхаю, опускаясь обратно на подушку. — Мне просто приснился сон.
— Что за сон? Ты плакала, металась по кровати, — поняв, что я пришла в себя, Васька садится рядом. И я не могу не отметить, насколько она выглядит усталой. За окном темно. Сейчас, наверное, ещё ночь. Или даже ранее утро. Спала ли она, или снова работала? В последнее время Вася себя совсем не жалеет. В этом есть и моя вина.
— Что-то про ребёнка. Я читала, что такое может быть. Наверное, гормоны шалят, — бормочу, закрывая глаза. И, кажется, будто снова слышу шелест ветра над головой.
— Ясно. Как ты себя чувствуешь? — серые глаза сестры буквально сканируют меня, выискивая ответ.
— Уже гораздо лучше. Правда. Ложись спать, малая. Ты скоро на зомбика будешь похожа. И я ещё посплю.
Она устало кивает и поднимается на ноги. Бросает на меня последний испытывающий взгляд и всё-таки уходит. Я глубоко вздыхаю, не зная, чего больше хочу, чтобы сон вернулся, или чтобы больше не тревожил меня. А что, если это правда? Всё то, что я чувствую. То, что мне снится. Можно сколько угодно говорить, что чего-то не может быть, но закрывать глаза на то, сколько странных, неподдающихся объяснению вещей сейчас вокруг меня происходит, уже просто невозможно. И если моему ребёнку что-то угрожает, и помочь ему можно, найдя то, к чему меня так тянет, то значит мне нужно прекратить сопротивляться этому зову и наконец последовать за ним. С этой мыслью я и засыпаю. Но лес мне больше не снится.
Утро начинается поздно. Ваське сегодня на пары во вторую смену, насколько я помню. Значит тоже отсыпается. Тело по-прежнему вялое, сил на ноготок. Но я заставляю себя подняться, стащить с себя мятую вчерашнюю одежду, в которой так и уснула. Хорошо хоть не обутая. А пальто, наверное, сестра сняла. Потом долго стою под душем, смывая оцепенение. Странно, что тошноты нет. Может сегодня и не будет?