— Подъем, дорогая! — Аргеной шлепнул девушку по мягкому месту, приводя в чувства. — Впереди второй раунд.
Вайна застонала, неохотно открывая глаза, но ни словом, ни делом не разочаровала своего повелителя. Когда Аргеной почти заснул, его потревожил сигнал персонального браслета-транслятора. Подняв руку, Аргеной увидел то, что ожидал увидеть: оформленную по всем правилам заявку на поединок. Вызов прислал Ранрид. «В десять утра», — ответил Аргеной, не утруждая себя традициями. Ранрид, верно, полагал, что дело затянется, но Аргеной не любил разбрасываться временем.
Рука Вайны легла на его грудь. Губы спящей девушки шевельнулись, произнося беззвучно имя. В имени, как показалось Аргеною, было больше двух слогов.
Глава 8
— Хорошие бойцы готовятся к победе, плохие — готовят оправдания для поражения, — зевнул Аргеной, когда Сонлер закончил доклад.
Суть доклада состояла в том, что Ранрид уже в шесть утра разбудил секретаря Аргеноя и завалил его бумагами, заявлениями и претензиями, согласно которым он, Ранрид, имеет право на три дня подготовки к поединку.
— Что ему передать? — спросил Сонлер, закрывая пухлую папку.
Аргеной вздохнул, посмотрел в окно. Разговор происходил на верхней палубе, и окна здесь были панорамными, огромными, через них открывался впечатляющий вид на галактику Триумвирата.
— Он не выдумал эти правила? — спросил Аргеной.
— Правила есть, хотя их почти никто не знает. Судя по красным глазам Ранрида, он всю ночь просидел в архиве.
Аргеной покачал головой. Ночь с Вайной вымотала его совершенно, даже злиться было лень. Теперь ему скорее было грустно видеть такое малодушие от одного из своих генералов.
— Первое, — начал Аргеной. — Скажи ему, что три дня у него есть. Второе: все эти три дня Вайна живет у меня. Третье: Ранрид исключается из совета и понижается в звании до полковника. Соответственно, подчиненные ему силы должны быть реорганизованы и перераспределены.
— Какую называть причину понижения? — спросил Сонлер, записав все распоряжения.
— Проявленную трусость и нарушения субординации.
Сонлер поклонился и направился к выходу, но Аргеной остановил его:
— Как считаешь, я поступаю правильно?
Сонлер пожал плечами.
— Ваша цель — унизить и уничтожить Ранрида. Это все понимают, как и причины его опалы. Единственное слабое место — Вайна. Ее он сможет обернуть в свою пользу.
— Верно, черт побери… ладно, пусть Вайна будет с ним.
Сонлер сделал соответствующую пометку в блокноте, но все же уточнил:
— Минувшей ночи хватит ему, чтобы выставить себя героем.
Аргеной улыбнулся, вспомнив минувшую ночь.
— Оно того стоило, если ты понимаешь, о чем я, — сказал он.
— Нет, — сухо сказал Сонлер и замер, ожидая разрешения уйти.
— Три дня, — проворчал Аргеной, глядя на четыре солнца Триумвирата. — Через три дня может начаться война, если Ирцарио сработает как следует. Вовремя же этот идиот решил оспорить власть.
Сонлер напомнил о себе покашливанием. Аргеной только отмахнулся, состроив недовольную гримасу:
— Иди, выполняй.
— То, что вы сейчас сказали, можно использовать.
— Это ты о чем? — спросил Аргеной, повернувшись.
— Ранрид знает о том, что в ближайшие дни может начаться война, и осуществляет действия, подрывающие авторитет власти. Перед этим он длительное время находился на одной из планет Триумвирата, где мог…
— Спутаться с узоргами! — воскликнул Аргеной.
— При таких подозрениях вы можете отказаться от поединка и запустить процедуру изгнания.
— Нет. — Аргеной мотнул головой. — Поединок будет. Через три дня я не хочу об этом даже вспоминать. Как скоро ты все устроишь?
Сонлер задумался. Пошевелил губами, загнул несколько пальцев.
— Ну? — нахмурился Аргеной.
— Придется сыграть грязно, распустить слухи, причем, как среди солдат, так и среди офицеров…
— Я знал, что не отмоюсь от грязи еще до того, как принял правление, не надо меня пугать. Сколько?
— Думаю, что завтра утром поединок состоится, — сказал Сонлер.
— Отлично. Иди. Все приказы в силе.
Сонлер ушел, оставив главнокомандующего в одиночестве на верхней палубе.
Глава 9
Аргеной никогда не пытался выяснить, как Сонлер делает то, что делает. Должно быть, работа была не из легких: найти слабые точки в обществе, грамотно их коснуться. Тут шепнуть нужное слово, там вскользь упомянуть о чем-то. А в итоге общество заведется, загудит и станет предсказуемым. Может быть, для кастрата это было искусством, вроде неведомого ему искусства любви. Во всяком случае, когда он занимался этим, глаза его горели.