За спиной раздался шелест опавших листьев, и Григорий, вальяжно ступая по пёстрой тропинке, присоединился к любованию пейзажем. Овраг резко лишился своей привлекательности.
– Стыдно стало? – изо всех сил скрывая радость, поинтересовалась Александра.
– Неа. Просто подумал, что ты можешь мне помочь.
От такой наглости девушка потеряла способность связно изъясняться и только бестолково хлопала глазами.
– У тебя же наверняка остались какие-то связи в Польше… А даже если и нет, знание языка в любом случае должно пригодиться.
Александра вернула на место отпавшую челюсть и процедила:
– У тебя ещё хватает совести о чём-то меня просить? Да чёрта с два я буду с тобой…
– Три процента.
– От чего? Надеюсь, не от площади угла, который вы так любезно собирались мне выделить?
– От двадцати миллионов, – с неожиданной серьёзностью сказал Лепатов. Юношеское безрассудство на миг исчезло с его лица, уступив место твёрдости и решимости. Интересно, сколько сердец он успел походя разбить, даже не заметив этого?
– Значит, наврал брату, что ничего о посылке не знаешь, – позлорадствовала девушка.
– Вовсе нет. Не знаю, но хочу выяснить. Очень хочу. И моё желание сильно подогревает надпись внизу листа.
– Ну, а ты-то каким местом к этим миллионам? Или твоё второе имя – Милош?
– И опять же – нет. Просто мне кажется, что такие намёки присылают не просто так.
– Может, это и не тебе намёк.
– Может. Но я в любом случае считаю, что он попал по адресу. Сама подумай: для чего люди делают подобные анализы?
– Чтобы доказать чьё-то родство, – безразлично проинформировала Александра.
– А в данном случае – не столько родство, сколько право на наследство, о чём красноречиво свидетельствует упоминание о двадцати миллионах. Знаешь, мне даже жаль этого Милоша. Сидит сейчас в какой-нибудь халупе на окраине великой, но не всегда настроенной к России дружелюбно страны, считает гроши до зарплаты, роняет скупую слезу и думает, что всё могло бы быть иначе…
– Наверняка у него ещё крыша протекает и мать-старушка на руках.
– Ага, – обрадовался Лепатов, – верно мыслишь. Считаю, мы обязаны помочь человеку, попавшему в беду. Восстановление справедливости – святой долг каждого. Не будем же мы в бездействии наблюдать, как несчастного Милоша обходят все кому не лень.
– А он, преисполнившись невероятной благодарности, непременно поделится своим скромным состоянием со спасителями?
– Почему-то я уверен, что Милош – порядочный человек. Ну так как, согласна?
Александра усмехнулась и окинула Григория задумчивым взглядом. Смотрел он с лукавым мальчишеским озорством, и было ясно, что свежие оригинальные идеи посещают его нередко. То-то Роберт не в большом восторге от наклонностей брата. Естественно, безумная авантюра не имеет никаких шансов на успех. Милоша найти крайне трудно, да и вряд ли они донесут до него что-то, о чём он ещё не знает. Даже то, что речь идёт о наследстве, вилами по воде писано. С другой стороны…
– Моё вознаграждение будет зависеть от количества работы и того, что получишь ты. Три процента – это начальная ставка.
Лепатов ослепительно улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь обойти широкую лужу.
– Я в тебе даже не сомневался.
– Потому, что вменяемый человек не потащится в богом забытое место, чтобы вручить тебе посылку?
– Это само собой. Но, вообще-то, я просто узрел в твоих лингвистических способностях знамение свыше.
Девушка философски покачала головой, вцепилась в его ладонь и, преодолев скользкое место, деловито сказала:
– Первым делом надо найти старушку, это не так уж сложно.
– Первым делом надо убедить Роберта, – неожиданно заявил он. – Почему-то братец всегда воспринимает мои предложения в штыки. Даже обидно немного.
– Мы вполне можем обойтись без него, – нахмурилась Александра. – Всё равно от него мало толку.
– Разве что ты сама – богатая наследница, – угрюмо бросил Григорий и в ответ на непонимающий взгляд нехотя пояснил: – Понимаешь, у меня сейчас некоторая напряжёнка с финансами, а поиски, даже самые быстрые и лёгкие, обычно требуют некоторых затрат.
Девушка закатила глаза и вырвала ладонь, которая всё ещё была в его руке. Чёртов авантюрист! Но такой обаятельный…
Роберт действительно отнёсся к предложению без должного воодушевления. Судя по всему, Лепатов уже не единожды успел его озвучить, потому что мужчина встретил их совершенно каменным лицом и ледяным взглядом, в котором время от времени сквозило явное беспокойство. Григорий сел за стол, закинул ноги на стоявшую рядом табуретку и, с удовольствием растягивая слова, просветил: