Когда стало понятно, что он не такой уж мерзавец, было поздно. На полу в ванной комнате, прислонившись спиной к раковине, полусидел мужчина средних лет. Можно было бы подумать, что он всего лишь спит, но аккуратная бордовая дырочка между бровей прямо говорила о другом. Одет он был в спортивный костюм, на шее болталась приличных размеров золотая цепочка, из чего Александра сделала вывод, что мотивом убийства было не ограбление.
Эта была последняя осознанная мысль, которая успела пронестись в её голове, прежде чем колени подкосились, а в голове образовался розоватый туман.
– Держись. – Роберт подхватил её за плечи и прислонил к стене недалеко от трупа.
– Ты ещё усади меня рядом, – огрызнулась девушка. – Кто его убил?
– Почему ты задаёшь этот вопрос мне?
– Ты же его обнаружил, может, и пристрелил ненароком.
Григорий за их спинами тихо присвистнул и от более тщательного осмотра тела почему-то решил воздержаться.
– Мы не можем просто так уйти, – неожиданно сказала Александра. – Наши отпечатки повсюду, угадайте, на кого подумают. Придётся сообщать в полицию.
– Э, нет, это без меня, – мигом выдал Лепатов-младший.
– Я как-то тоже не горю.
– Но мы не можем так его оставить. Кто знает, сколько ещё эта ваша Евдокия Ефимовна будет в коме? Он же разложиться успеет. Это – не по-христиански.
– Беспокоишься за чистоту в ванной?
– За свой спокойный сон. Вдруг его жена ищет? Или дети? Только представьте: у него трое хорошеньких детишек, старшему из которых нет и восьми…
Роберт посмотрел на неё как на умалишённую, но, подумав, признал:
– С трупом надо что-то делать. Вряд ли это – дело рук Евдокии. Я даже предполагаю, что кое-кто, – он покосился на брата, – вляпался хуже некуда, раз его уже ищут по родственникам.
– Почему сразу я?
– Потому что я сомневаюсь, что он искал бабку. Ладно, давайте думать, как вытащить его отсюда.
Поскольку желающих взваливать на себя труп не находилось, в коридоре воцарилась гробовая тишина. Александра и так держалась на ногах только благодаря адреналину, а Григорий, хоть и выглядел молодцом, посматривал на тело с откровенной брезгливостью.
– Надо его расчленить, – наконец сказала девушка, вызвав у остальных приступ тошноты. – По-другому никак.
– Слушай, откуда ты на нас свалилась?
– Я зашла на почту письмо получить (кстати, надо всё же его забрать), потом был налёт, ваша старушка с посылкой…
– Какая-то туманная версия, – прищурился Гриша. – Я уже начинаю сомневаться…
– Кончайте трепаться, – буркнул Роберт, и они моментально притихли. – Прямо под окнами мусорные контейнеры, дождёмся темноты и скинем его туда.
– Я, конечно, не специалист, но, по-моему, патологоанатом в состоянии определить, с какого этажа падала жертва, – вкрадчиво заметила Александра. – Не лучше ли…
– Мы не станем никого распиливать, – отрезал Роберт так, будто она только об этом и мечтала. – Рядом соседские окна, наверняка подумают, что тело свалилось оттуда. Сомневаюсь, что кто-то заподозрит невинную бабушку в коме. А скорее всего, и расследовать ничего не будут, спишут на бандитские разборки.
– Почему?
– Потому что это они и есть. Иди вон трактат свой читай.
– А если…
– Иди читай, говорю, – повысил голос мужчина, явно не понимая, почему она ещё в сознании и даже не визжит.
Девушка пожала плечами и скрылась в дальней комнате, действительно решив ознакомиться с произведением. Книга была довольно толстая и посвящалась истории наиболее знатных польских родов. Чтение, может, и занимательное, но на любителя, коим Александра никогда не являлась. Она быстро пролистнула несколько десятков страниц, заметила на полях какие-то пометки и остановилась. Что именно было написано чёрными чернилами, она не разобрала, зато увидела в тексте знакомую фамилию.
Выходило, что Кшиштоф, упомянутый в ДНК-тесте, действительно мог обладать весьма приличным состоянием. По крайней мере, его генеалогическому древу позавидовали бы некоторые аристократы, а древний род, как правило, означает и наличие семейных ценностей, передающихся из поколения в поколение.
Пропустив ту часть, которая посвящалась совсем дальним предкам, Александра сосредоточилась на самом Кшиштофе и без особого удивления узнала, что его единственный сын, на котором, собственно, и завершалась династия, без вести пропал ещё во Вторую мировую, после чего безутешный отец ударился в благотворительность, где и снискал себе славу великодушного и бескорыстного человека.