ера. Нет нужды копаться в моей голове, там слишком много лишнего хлама, как на нашем чердаке. Так что лучше не лезть туда, есть вероятность, что выбраться обратно будет сложнее, чем ты думаешь. - Я слышал твой разговор с Кукловодом вчера в гостиной. - Хм, Джим, тебя в детстве не учили, что подслушивать плохо? Или ты решил хоть чем-то походить на своего братца? Раз так, то тебе еще не помешало бы если уж не переодеться, то хотя бы измазаться какой-нибудь хренью с ног до головы, еще волосы взъерошить и поднабраться парой тройкой убойных нецензурных выражений, которыми ты будешь общаться исключительно с нашим горячо любимым Кукловодом. - улыбнувшись произнесла я. - Я не слышал, чтобы кто-нибудь еще в доме называл его настоящим именем или фамилией. - И что это повод для таких ненормальных разговоров? - Все ваше общение - повод. - Джим, говори, как есть. Я могу бесконечно продолжать такую беседу, но ты так и не добьешься нужного результата, так что говори, что ты так яростно пытаешься из меня сейчас выудить. В ответ доктор, молча, протянул мне пару потрепанных листков бумаги с надписями знакомым кривым почерком. Я пробежала по словам, восстанавливая в памяти события прошлого: «Я думал, помощники останутся снаружи... Я ошибся. Первым пришел Райан. «Хочу узнать, каково быть тобой». Самая странная моя марионетка, самый умный ученик. Он создал инструменты, предложил хирурга. Единственный, кто проходил испытания с удовольствием, тот, кому, кажется, действительно жаль было уходить. «Здесь свободы больше, чем там». Он говорит то, что я хочу услышать. Пожалуй, потому я и позволил ему остаться. Мне интересно, что он будет делать. Зачем он вернулся - на самом деле. Теперь пришли и две другие мои ученицы - Тэн и Эбби. Японка поняла то же самое, что когда-то я - люди не свободны и не стремятся к этому. Тэн хочет учить их свободе, но не знает, как. Маленькая девушка не желает создавать свой театр, она надеется придумать, как учить их по-другому. Что ж, пусть ищет свой метод. Если ей для этого нужно быть здесь - я не против. Но вот моя третья ученица совсем изменилась с того времени, как покинула мой дом, получив свободу. Рассеянные движения, пустые глаза - совсем не та непокорная девчонка, вечно спорившая со мной, располагавшая к себе, но в тоже время не доверявшая почти никому, холодная и опасная. Еще одна моя лучшая марионетка, как и Райан, она всегда была интересна для меня. Я впустил Эбби в дом, зная, что ее идеи не схожи с моими. Но я хочу снова увидеть ту марионетку с игривым огоньком в глазах и неустанным желанием вырваться на свободу. На этот раз спектакль обещает быть намного интересней предыдущего. Что ж, посмотрим, какова будет встреча моих учеников во втором акте...» Поднимаю взгляд от листов и смотрю прямо доктору в глаза. Я не начну первой, буду ждать его реакции. У него, и правда, отлично получается копаться в мозгах других, но в моем случае - это себе дороже. Жду его реакции, неужели Файрвуд думает, что стану оправдываться и объясняться? Прости, доктор, но это не в моих принципах. Парень минуты две пристально смотрит на меня, словно изучая. И, наконец, решается заговорить первым. - Это правда? - Что именно, Джим? - спокойно спрашиваю я. - То, что здесь написано. Вы все трое - ученики Кукловода, вы - выжившие в прошлый раз марионетки? - Хм, ты сомневаешься в подлинности этих источников информации? - показывая на листы дневника маньяка, обращаюсь я к нему. - Почерк, безусловно, такой же. Мне трудно поверить... - Ты хочешь, чтобы я подтвердила? - Пожалуй, может так и есть. - Странницы его дневника содержат не только его прошлое, но и прошлое нас троих. Почти забытое прошлое... - я вздыхаю, откидываясь на спинку дивана. Странно, почему мне хочется рассказать доктору свое прошлое, прямо как на приеме у психолога. Кажется, что доктор сейчас многозначительно посмотрит на меня и скажет: «вы хотите об этом поговорить?» И что я отвечу в таком случае? Я почему-то вдруг осознала, что за все это время, с того самого момента, как первый раз попала в этот дом, еще никому толком не говорила о своих переживаниях. Да и кому я кроме сестры подобное рассказывала? Но столько всего случилось, и это все копится внутри уже на протяжении нескольких лет. Мне некому выплеснуть свою внутреннюю кашу чувств. Все так перемешалось, что иногда кажется, что мне уже не разгрести эти многолетние завалы. Что если под ними хранится еще что-то важное для меня, что-то теплое, доброе и светлое, как лучи солнца, о которых я уже давно забыла, находясь «в гостях» у Кукловода. Но нужно ли это неведомое чувство поднимать наружу? Вдруг мне станет только хуже. Нельзя возвращаться в прошлое, говорят, что оно убивает. Но убивает не прошлое, убивает то, что оно с собой несёт: те переживания, те чувства и ощущения, события последствия которых преследуют тебя до самого конца. Мы прячем это глубоко-глубоко, но они все равно вылезают на поверхность, как черви роют каналы и потрошат душу. И начинается всё по новой, убиваешь сам себя, а может, убил уже давно, ведь эти же черви тебя уже потрошили когда-то... Выжил? Ожил? Скорее, недоумер... Но как же быть? Ведь без прошлого нет ни настоящего, ни будущего. Как забыть о событиях минувших лет, если из них складываешься ты сам, если, благодаря им, ты сейчас такой, какой есть, каким должен быть? Но, наверно, правильный ответ не забыть прошлое, а смириться с ним, найти в себе силы изменить ошибки, мужественно принять то, что изменить уже не силах, набраться мудрости, чтобы отличить одно от другого и не потеряться в сплетении событий и времени. Доктор смотрит на меня и, похоже, замечает некое волнение внутри. - Если ты не хочешь, можешь не говорить. Ну уж нет, ты начал это, и теперь я расскажу тебе то, что так хочешь услышать. Только зачем тебе это, не пойму? - Нет, могу, спрашивай. Что же тебя так интересует? - справляясь с внутренним колебанием, спокойно отвечаю я. - Эбби, расскажи мне, как это было? Как вы попали сюда, как выбрались наружу и почему только вы? И я поведала ему нашу историю. Доктор молчал и внимательно слушал меня все это время. Иногда я видела, как менялось его выражение лица, виднелось то удивление, то волнение, а иногда и ужас. Например, в тот момент, когда я рассказывала, как люди ломались и не выдерживали такого давления, сколько смертей было и прочее. Я рассказала многое, но упустила то, что случилось с моей сестрой. Доктору не обязательно знать все подробности. - Значит, вы и сами своего учителя не видели... - будто утверждая, произнес парень. - Да, наш дорогой Кукловод не удосужился поднять свой царский зад и выйти на свет, чтобы показаться своим, так называемым, ученикам. Это все, что я могу тебе рассказать, остальное и для меня остается загадкой. Могу только одно еще добавить. Что в этот раз все по-другому. Другие марионетки, другие люди, другие отношения... Вы отличаетесь от нас, быстро поняли, что поодиночке в таких условиях трудно выжить, что нужно объединяться, оказывать друг другу помощь. Вы не создаете панику, не замыкаетесь в себе, просто идете медленно, но верно к достижению свободы. - Вам было сложнее. - Нет, Джим, так только кажется со стороны. Все так потому, что мы экспериментальный вариант. Первый блин всегда комом. Но сейчас, хоть и атмосфера в доме мне нравится больше, и есть люди, с которыми действительно можно поговорить, мне кажется, что все сложнее, чем было у нас. Кукловод, словно стал осторожнее, не знаю от чего. И задания у вас сложнее, чем были в наше время. Фолл всегда был не в своем уме, но теперь иногда появляется ощущение, что прошлого раза ему показалось мало, и на этот раз он будет держать вас до победного, пока до конца не убедиться, что вы «обратились в его веру». - Почему ты в отличие от Райана и Тэн, предпочла снова стать марионеткой в руках Кукловода и снова бороться за свободу, нежели искать способ научить людей свободе? - Может потому, что в отличие от моих товарищей, я не разделяю их мнения. Мы с Кукловодом всегда были по разные стороны. Я боролась за свободу и считаю, что это, и правда, очень важно в жизни, но заставлять людей, принимать то, что многие из них даже понять не в силах, уже слишком. Если они не хотят бороться за свободу, если от природы в них такого рвения не заложено, то и прививать им это бесполезно. Каждый сам вправе выбирать свой путь. А не следовать учениям маньяка. Именно поэтому я была одной из тех, кто выбрался на свободу в прошлый раз. Я поняла то, что хотел донести до нас Кукловод, осознала важность его учения, но следовать ему я не обязана. У меня свое мнение и я буду стоять на нем до последнего. - Теперь понятно, почему он терпит тебя. - слегка улыбнулся мне доктор. - Его привлекают сильные личности. - Может быть. Вряд ли Фолл терпит меня только потому, что я каждый день ему лучезарно улыбаюсь, когда он задает мне очередное задание. - демонстративно растянувшись в улыбке чеширского кота, я повернулась в сторону камеры. - Можно я задам последний вопрос? - Конечно. О чем речь, Джим. - В твоем рассказе была Эбби, но она совсем не похожа на ту, что сейчас сидит передо мной. Что произошло? Что так тебя изменило? - Пожалуй, Джим, дальше уже слишком темный лес и не советую пробираться дальше в чащу и заросли, дабы не заблудиться. Мне, наверно, все еще сложно смириться, поэтому, пока это останется в тайне. Но когда-нибудь думаю, что расскажу тебе это. В ответ последователь понимающе кивнул. А я продолжила. - Да, и Джим, ты же понимаешь, что наш р