Она помедлила, взволнованная, заново переживая те события.
Счастье переполняло Жереми. Виктория рассказывала ему их историю, конкретные факты, подтверждавшие, что он жив и жизнь его немыслимо прекрасна.
— Когда «скорая» приехала, ты был в состоянии клинической смерти. Лежал весь белый и очень красивый. Твое лицо выражало решимость. Я совсем растерялась. Я плакала. Звала тебя. Кричала: «Я тебя люблю!» — надеясь, что, где бы ты ни был, ты услышишь мои слова. Я молила Бога вернуть тебя к жизни — это я-то, неверующая! И наверно, Он услышал меня, потому что врачу удалось запустить твое сердце. Но ты оставался в коме до вечера. Я была рядом, когда ты очнулся. Вместе с Пьером. Он удивился, увидев, как я переживаю за тебя. Я не могла ничего ему объяснить. Говорила о своей вине, но сама знала, что дело в другом. Когда ты очнулся, то не сразу понял, что произошло. И не хотел говорить о своем поступке. Ты вообще ни слова не говорил целую неделю. Я приходила к тебе каждый день. И Пьер тоже. И однажды здесь, в больнице, я тебя поцеловала. Ты помнишь наш первый поцелуй?
Она задала этот вопрос легким тоном.
— Нет… я…
«Как я мог забыть этот поцелуй? Я так его жаждал».
— Так трудно представить, что ты этого не помнишь, — грустно сказала Виктория.
Жереми пожалел, что причинил ей боль, и попытался отвлечь ее:
— Расскажи мне об этом поцелуе. Я так мечтал о нем!
На ее лицо вернулась улыбка.
— Ну вот, мы с тобой много говорили, пока ты выздоравливал. Вернее, говорила я. Ты все больше молчал. Мне казалось, что ты совсем не знаешь меня или за что-то злишься.
— О чем ты?
Она погладила его по щеке.
— Забавно, потом мы с тобой никогда не говорили об этом периоде, а теперь, из-за твоего состояния, я должна все тебе сказать. Ну вот… Ты был холоден со мной, почти равнодушен! Как будто твоя любовь умерла и с ней испарилась какая-то часть тебя. Я восприняла это как вызов и стала тебя завлекать. Хотела, чтобы ты снова в меня влюбился. И ты не устоял перед моими роковыми чарами!
Они оба засмеялись.
— Однажды я потребовала у тебя нового признания. Ты сказал мне прекрасные слова. Ну, не настолько прекрасные, как в тот раз, в парке, но все-таки… Мы целовались с тобой здесь, в больнице. И даже занимались любовью в твоей палате, номер, кажется, шестьдесят шесть. Хорошенькое место для первого раза!
Странное дело, Жереми почувствовал ревность к тому, другому себе, которого Виктория целовала и с которым пережила те волшебные минуты.
— А потом? — спросил он.
— Когда пришло время тебе выписываться из больницы, я устроила так, чтобы ты поселился у меня. Врачи говорили, что тебя нельзя оставлять одного. Вот я и вызвалась тобой заняться!
Она покраснела, обернув к нему свое задорное личико. Он улыбнулся ей.
— Через месяц ты решил отказаться от своей квартиры и окончательно переехал в мою двухкомнатную. Ты был полон планов! Как раз нашел работу…
— Какую работу?
— Ты и этого не помнишь?
— Я учился на факультете графического искусства… Оформителем? Мультипликатором?
— Нет, нет. Ты больше в руки не брал карандашей. Ты торговый представитель.
— Что? — почти выкрикнул Жереми.
— Да, и превосходный! У тебя большое будущее, тебя очень ценит начальство. Ты продаешь промышленный клей.
— Торговый представитель? Это же совсем не мое! Я никогда не умел говорить о деньгах!
— Видно, любовь тебя изменила, родной, потому что тебе уже светит повышение. Всего за несколько месяцев: это своего рода рекорд на твоем предприятии.
— С ума сойти…
Жереми окончательно растерялся от этого нового открытия.
«Торговый представитель? Не может быть! Я слишком робок для этого! Я же хотел быть художником. Я был увлечен своим делом и даже не бездарен!»