Муж этой женщины, назовем её Людой, капитан дальнего плавания, перед очередным отъездом зашил ей всю промежность, не оставив отверстия даже для мочеиспускания. Таким образом он хотел сохранить её супружескую верность. Бедная женщина из страха перед мужем терпела адскую боль — помимо этих повреждений (а он просто-напросто взял иглу для штопки, суровые нитки и все зашил), она не могла даже мочиться, моча скапливалась в тканях, вызывая жгучую боль и ещё больше усиливая её муки. Люда терпела почти две недели, пока воспаление не достигло степени, представляющей угрозу для жизни. Мать обнаружила её дома, на полу в коридоре. Что-то она успела сказать, пока мать вызвала «скорую помощь». Ее привезли с высокой температурой, без сознания. При поступлении Люда была в тяжелейшем состоянии, её срочно повезли в операционную. Через двое суток она скончалась — сепсис (то, что в просторечии называют «заражением крови»).
Здоров ли с точки зрения психиатра муж Люды, который наложил ей дикий по своей жестокости «пояс верности»? У меня не было возможности увидеть его, но полагаю, что как большинство садистов, он страдает психическим заболеванием.
Лидия Васильевна, мать покойной, рассказала, что сами они из Севастополя, а муж дочери Сергей — москвич. Люда родилась недоношенной, с детства была плаксивой, пугливой, застенчивой, «тихоней». Боялась всего на свете — темноты, собак, привидений, вида крови. С 3-летнего возраста стала заикаться, её долго лечили. Хотя внешне она была миловидной, но своего заикания стеснялась, мальчиков избегала. В 16-летнем возрасте влюбилась в Сергея, чей корабль в то время стоял в их городе, забеременела от него, но не говорила об этом матери, пока та не заметила, но уже было поздно делать аборт. Сергей вначале не хотел жениться, но когда родился ребенок, женился и увез жену с сыном в Москву. Школу Люда не закончила, специальности не имела, никогда не работала, была домохозяйкой. Через два года родился второй ребенок.
Когда Сергей уходил в плавание, Люда приезжала с детьми к матери и жила у нее, ожидая возвращения мужа. О своей семейной жизни ничего не рассказывала, но материально было хорошо обеспечена, муж привозил ей и детям одежду, и мать ни о чем плохом не подозревала.
Как-то раз Лидия Васильевна приехала в Москву навестить внуков и дочь. Пока зять быть в плавании, жила у дочери, а когда он вернулся, переехала к родственнице. С возвращением мужа Люда очень изменилась — стала вялой, подавленной, молчаливой. Лидия Васильевна часто заставала её в слезах. На её расспросы Люда отмалчивалась, прятала глаза и тихим голосом отвечала: «Да нет, мам, ничего не случилось… Просто я не спала всю ночь, неважно себя чувствую».
Как-то раз Лидия Васильевна приехала в жаркий летний день, а Люда была в теплой кофте с длинными рукавами. «Ты почему в такую жару так оделась?» — удивились мать. Люда промолчала, но Лидия Васильевна заставила её переодеться. Оказалось, что все тело и руки Люды в синяках и ожогах. «Кто тебя так, доченька?» — ахнула мать, увидев, что на ней живого места нет. Люда расплакалась и сказала, что ночами муж не дает ей спать, мучает её, выкручивает ей руки, щиплет до синяков, прижигает сигаретой, при этом обзывает грязными словами и требует: «Скажи, с кем без меня спала, б…!», сам рассказывает подробности её мнимых измен, а когда она вдоволь наплачется, насилует её, причиняя ей боль, несмотря на её мольбы и жалобы. Всю ночь она рыдает и умоляет не мучить её, клянется, что верна. Муж то ставит её на колени и заставляет клясться, что она ему не изменяла, то вдруг без всякой причины приходит в неистовство и начинает хлестать чем попало, то таскает по комнате будто тряпичную куклу. И только доводя её до полного отупения и несколько раз за ночь изнасиловав, он засыпает.
Лидия Васильевна потребовала, чтобы Люда немедленно ушла от него, но та обреченно сказала: «Бесполезно, мам. Даже если я уйду, Сережа не оставит меня в покое. Он говорит, что я его вещь, что хочет, то и сделает со мной. Где я от него спрячусь? У тебя? Приедет и ещё больше будет мучать. Некуда мне идти. А дети? Я не работаю, у меня нет никакой специальности. Ну вернусь я в Севастополь, то ли найду работу, то ли нет. На твоей шее сидеть? Или на панель пойти? Да все равно Сережа от меня не отстанет. Сейчас он хоть детей не трогает. У них все есть. А про то, что он меня мучает, они не знают. Он же больше в плавании, чем дома. Я терплю, когда он приезжает, лишь бы дети не знали».
Лидия Васильевна не может себе простить, что не проявила тогда настойчивости и не увезла дочь с внуками. Не защитила, не обратилась в правоохранительные органы. Возможно, трагедию удалось бы предотвратить. Но как две женщины могут защитить себя от садиста? Лидия Васильевна давно разведена. Милиция к «бытовым разборкам» относится равнодушно.