Артур понимал, что она права, но понимал и то, что подонку не должно сойти все с рук.
- Рене, хорошо, мы не пойдем в полицию, я найду его сам. Где ты его вообще взяла? Как он выглядит?
- Не найдешь ты его.
- Где вы познакомились?
- В трамвае.
- Как он выглядит?
- Да никак не выглядит. Обычный. Разрешила ему проводить меня домой, и все. Не найдешь ты его никогда. И полиция не найдет. И вообще, давай этот разговор оставим, он ни к чему не приведет. Адрес он знает, и я боюсь, что он может вернуться.
- Ключи пропали?
- Нет. Да и зачем ключи, может запросто подкараулить на площадке.
Вдруг он заорал:
- Вообще какого черта ты ему позволила тащиться за собой и войти в квартиру? Совсем чокнутая, что ли?
Рене опять ощетинилась:
- Да пошел ты.
- Так, - решительно сказал брат. - Ты едешь со мной на базу. Там ты будешь под присмотром, и бояться тебе нечего.
Ее глаза оживились, заблестели. Но она все-таки сказала:
- Я же не смогу всю жизнь ездить с тобой.
- Всю жизнь не надо. Я придумаю, как тебя защитить, пока я в отъезде. И сейчас я тобой сам займусь. В конце концов, я студент-медик, или нет?
- Спятил! Тебе до студента-медика как до Пекина раком!
- Не дерзи, малявка. И вообще, иди ты к черту. Я должен тебя осмотреть. Давай-ка поближе к окну.
- Да иди ты сам к черту! Осмотрит он меня, профессор какой выискался.
- Рене, я что, непонятно сказал? Может, ты хочешь воспаление заполучить, или заражение крови?
- Отвяжись! - Ее глаза уже не были затравленными и беспомощными, они засверкали, перепалка ее явно приободрила.
- Вот тут уж я от тебя не отстану, детка. Или я тащу тебя к доктору, или сам тобой занимаюсь. Даже если мне придется тебя связать.
- Я не собираюсь тебе ничего показывать!!!
Он схватил ее, стараясь не причинять ей боли. Она закричала:
- Ты ничем не лучше, чем он! Отпусти!
Он тут же отпустил ее, обиженно фыркнул:
- Я же для тебя стараюсь! И не собираюсь я тебя ТАМ смотреть! Идиотка ты, дай хотя бы лицо проверить, чтобы хоть шрамов не осталось!
-Да не будет никаких шрамов, кожа не повреждена, - возразила она, успокаиваясь. Она как раз боялась, что он попытается смотреть ее ТАМ.
- Ну-ка подними лицо к свету.
Она наконец подчинилась, подняла лицо, зажмурилась. Его прохладные пальцы осторожно погладили скулу, разбитые губы.
- Да, кожа не повреждена, только на губах, но это заживет быстро. Я куплю тебе хлористый кальций, он остановит кровь. И мазь для лица. И изволь делать все, что я скажу. Через пару дней все пройдет.
- А когда мы поедем?
- В воскресенье вечером. У нас почти 5 дней. Ты как, побудешь дома, пока я в аптеку схожу?
- Конечно. Я завтрак приготовлю.
- Умница, - он взъерошил ее волосы. Рене вдруг подумала, что сегодня они с братом больше разговаривали, чем за последние несколько лет, вместе взятых. Он редко обращал на нее внимание. Если они и говорили, то на какие-то бытовые темы: давай купим новый холодильник, кран в кухне течет, купи продуктов, хорошо, что купить? Сделай музыку потише, постирай шторы, у нас есть что-нибудь пожрать, слышала прогноз погоды? Сегодня, кстати, все тоже началось с бытового вопроса - что случилось с ковром?
- Ковер надо выбросить, - кстати сообщила она.
- Можно отнести в химчистку.
- Я не хочу его тут видеть, - вскинулась Рене.
- Хорошо, не расстраивайся, - он улыбнулся. - Я все же его отдам в химчистку, а потом отвезу в офис, пусть там лежит. Или отдам Ромингеру. Ковер дорогой и почти новый, глупо его выкидывать.
- В какой еще офис? Какому еще Ромингеру?
- А есть у нас один такой кадр. Спартанец. Живет один в большой квартире без мебели и без ничего. Своеобразная личность. Ему вроде как ничего не надо.
- А что за офис?
- Клубный офис. У нас клуб, есть тренер и 5 человек лыжников. Офис в здании ФГС на Мильштрассе.
- Хорошо, отдавай ковер куда угодно, только отделайся от него.
- Я пошел, - Артур надел ботинки и скатал ковер в трубу. - Не скучай, я быстро.
Она выпалила:
- Арти, я тебя люблю.
Она никогда ему этого не говорила раньше. И он тоже.
- Я тоже люблю тебя, малышка. Будь тут умницей, я скоро приду.
Он ушел, а Рене пошла в душ, потом бросила пижаму и постельное белье в стиральную машину. Пристально осмотрела свое лицо в зеркале. Кошмар, краше в гроб кладут. Но это заживет. Конечно, заживет, и никаких следов не останется. И в душе тоже никаких следов не будет. Она пережила это, и ладно, надо жить дальше. Хороших людей больше, чем плохих. Она все забудет... только больше не будет такой доверчивой кретинкой и всегда будет помнить, что мужчинам верить нельзя. И пока она не полюбит сама, никого не подпустит к себе, не будет целоваться и глазки строить. И никто не придет к ней и не превратит в беспомощную куклу. И хорошо, что она догадалась не сказать, что это был Бруно, для друзей Падишах, банковский, мать его, работник. Ага, он такой же банкир, как я - балерина, - подумала Рене. Теперь, когда романтический флер спал с ее глаз, она вдруг подумала, что он больше похож на сутенера или альфонса. И еще она решила, что в нем есть что-то ненатуральное, театральное, прямо какой-то опереточный герцог. Продуманный, правда. Черные горящие глаза на бледном лице, черные длинные волосы, черная полурасстегнутая рубашка, все эти цепочки и перстни на длинных нервных пальцах. Может, он вообще артист какой-нибудь?