Книга 2. Глава 1/1
После победы на Штрайфе несколько спортивных иллюстрированных журналов разместили фотку Отто, которая была сделана перед награждением. Крупный план - портрет, уже без шлема и маски, но еще в стартовом комбезе, он весь так и светится от возбуждения и радости, упоения своей победой. Сияющие ореховые глаза устремлены в камеру, неотразимая мальчишечья улыбка, полная лукавства, озорства и счастья, светлая прядь завивается колечком около щеки. Когда Рене увидела эту фотографию, у нее на миг перехватило дыхание, так он был хорош, и столько в этой фотке было энергии, задора и света! Рене долго любовалась, а потом, чувствуя себя полной идиоткой, вырезала картинку из журнала и вставила в красивую рамочку. Ну разве не глупо? «Рене Мишель Браун, ты просто дура», - сказала она сама себе и поставила рамку на тумбочку около своей кровати. Дурость или нет, она была так счастлива, что теперь у нее есть эта фотка. Каждый раз, когда она смотрела на Отто, у нее счастливо екало сердце при мысли о том, что она носит ребенка от этого мужчины, ведь, что ни говори, а он - это изумительный образец человеческой породы. Теперь Отто Ромингер был первым, кого она приветствовала, просыпаясь по утрам, и последним, о ком она думала, засыпая ночью. Пусть она иногда сердилась и ревновала, все равно ей достаточно было посмотреть на фото, чтобы ощутить прилив энергии и подъем настроения.
К концу января ее токсикоз стал проходить, у нее было уже двенадцать недель - почти три месяца. На работе пока никто ничего не заподозрил, хотя Рене смогла набрать пять килограмм, доктор Эльке сдержанно похвалила ее (хотя и не преминула сообщить, что с учетом ее роста к этому сроку надо бы весить килограмм на 8 больше). Тридцатого числа - была суббота, и торопиться ни на учебу, ни на работу ей не надо было - ее направили на серьезное ультразвуковое обследование. Рене очень испугалась, вдруг что-то идет не так, но доктор объяснила ей, что это - срок, когда можно очень точно спрогнозировать здоровье ребенка, и лучше, чтобы это обследование делал узкий специалист, именно врач по УЗИ. К тому же, Рене очень молода, ее недостаточный вес внушает некоторые опасения, поэтому ее будет смотреть профессор Форнези.
Перед осмотром девушка тряслась, как осиновый лист. Но все прошло очень хорошо - профессор принял ее приветливо, смотрел очень подробно и внимательно, все рассказал и показал на экране, сообщил, что ребенок развивается нормально, никаких данных о генетических нарушениях нет. И добавил, что малыш сейчас очень подвижен, весит примерно 25 грамм, около десяти сантиметров в длину от затылка до ножек. Он даже сосет пальчик! Это так растрогало Рене, что она расплакалась. Профессор выдал ей распечатку на термобумаге, на которой был виден неясный, расплывчатый человечек - головка, ручки, ножки, и написаны всякие размеры, и заполнил протокол УЗИ. Он написал, что размеры плода соответствуют сроку беременности 12 недель, предполагаемая дата родов - 10 августа, что патологии не выявлено и все такое прочее приятное и информативное. Рене все выходные прикидывала на пальцах десять сантиметров, перечитывала протокол и любовалась на свою крошку.
Увидеть, мальчик это или девочка, пока было невозможно - профессор объяснил ей, что ребенок еще слишком мал, недель через десять самое раннее можно будет сделать первые предположения. Рене сама даже не представляла, кто у нее будет. Ей казалось иногда, что ребенок Отто Ромингера может быть только мальчиком, но она понимала, что это неправда, и к тому же сама она мечтала о девочке.
Артур присматривался к ней весь январь. Его очень удивило ее решение устроиться на работу, но она спокойно объяснила, что хочет попробовать себя в деле, и к тому же, ей надоело ходить пешком, ей нужна машина. Увидев, что сестра настроена решительно, Артур наконец сдался и пообещал дать разрешение купить машину, чтобы опекун выделил ей на это деньги, но Рене твердо отказалась - сказала, что сама заработает. Брат сильно не настаивал: ему, конечно, хотелось, чтобы она по-прежнему сидела дома и вела хозяйство, но раз уж человек хочет работать - флаг ей в руки. Он сам сейчас сидел дома, готовился к поступлению в университет, зубрил химию, биологию и анатомию, и его вполне устраивало, что большую часть дня он дома один и никто ему не мешает. Но главная причина его интереса к Рене была не в ее работе. Его подозрения еще не улеглись - наоборот, окрепли, несмотря на тот разговор в начале января, когда он пытался выпытать, беременна ли сестра, а она так уверенно поставила его на место. Он заметил, что она бросила курить и не пьет даже «Бэйлис», что она покупает больше овощей и фруктов, каждое лыко вставало в строку, но ему нужно было точное подтверждение.
И вот - наконец он его получил. В эти выходные она порхала по дому и напевала что-то, и он заметил, что она периодически смотрит влюбленными глазами на какую-то бумажку, которую тут же прячет при виде брата. Вечером в воскресенье она пошла в душ и переоделась в пижаму, а халат забыла на вешалке в ванной. Артур первым добрался до него и вытащил из кармана копию снимка и протокол УЗИ.
Итак, она беременна 12 недель. И это - дело рук, а точнее вовсе не рук, господина Праведного и Благородного, мать его за ногу, Ромингера. На протоколе стояла дата последних месячных 3 ноября, стало быть, насильника в конце октября можно смело сбрасывать со счетов. Да и по сроку все сходится. Артур уже предвкушал, как позвонит великому моралисту и праведнику и шарахнет его по башке этакой новостью, но сначала он должен был поговорить с сестрой.
Он нашел ее в спальне, она в своей забавной бело-розовой пижаме с кошками валялась на кровати и читала роман Стивена Кинга в мягкой обложке. Отличное чтиво для беременной. Рене выглядела очень молодой, хрупкой и беззащитной. Впрочем, ее поведение тут же развеяло это ощущение, как дым.
Увидев его, она чуть подняла брови:
- А тебя никогда не учили стучать, прежде чем заходить в спальню к девушке?
- А тебя никогда не учили говорить людям правду, хотя бы выборочно... девушка? - последнее слово он произнес как-то особенно многозначительно.
- Ты о чем?
- Я все знаю, Рени.
Артур держал в руке оба листа, и она поняла, что он припер ее к стенке, но все же решила, что лучшая оборона - это нападение:
- Да ну? Тогда назови мне период полураспада полония.
- Мне плевать на полоний, - резко оборвал он. - Ты беременна! Почему ты мне врала?
- Это плохо, что тебе плевать на полоний. К твоему сведению, он радиоактивен, и...
- Заткнись! - взорвался брат. - У тебя уже три месяца! Три!!! Ты, вообще-то, собиралась мне когда-нибудь об этом сказать?
- Не понимаю, чего ты кипятишься. Какая разница, сказала я тебе или нет. Это мой ребенок, и у тебя нет права голоса.
- Дура, - проворчал он. - При чем тут мое право голоса?! Моя сестра собралась рожать, и мне хотелось бы быть не последним, кто об этом узнает.
- А ты первый, - радостно утешила его Рене, даже не обидевшись на «дуру». - Я никому не говорила.
- Вообще никому?
- Только врачу, - заверила она. - Говорят, примета плохая, говорить, пока еще не видно. Ну что - ты удовлетворен? Мне можно почитать дальше? Тут, видишь ли, очень интересно - неужели Льюис потащит этого кота...
- Ты заткнешься? - Артур не мог понять, зачем ей так уж необходимо выводить его из себя. - Как насчет того, чтобы позвонить Ромингеру и сказать ему об этом?
- А с какого перепугу?
- Ты же не будешь отрицать, что ребенок его?
- Не буду. Его. И что из этого? Он меня бросил, и никакого права ни на меня, ни на ребенка он не имеет.
- Дело не в его правах, а в обязанностях. Он отец и обязан... - завел Артур, не подозревая, что месяцем раньше Отто примерно то же самое говорил Макс Ренар, пытаясь отговорить ее от аборта. Рене, которая, в отличие от Макс, собиралась рожать, отмахнулась от него, как от назойливой мухи:
- Он ничего не обязан! Это мой ребенок, а он был так... все равно что донором спермы. К тому же, все произошло случайно, я вовсе не собиралась беременеть, так получилось.
- Я уверен, что, если он узнает, он тут же согласится на тебе жениться.
- Ах, как это чудесно! - умилилась негодяйка, сверкая шальными синими глазищами. - Сейчас умру от счастья! Он согласится жениться на мне! Сегодня мой счастливый день! Да мне к черту не нужен ни он сам, ни его благотворительность!
- Что ты хочешь? - Артур был сбит с толка.
- Чтобы ты молчал, как рыба об лед, Арти. Вот и все.
- Почему?
- Потому что он отказался от меня, и я не собираюсь ловить его на залете. Я сама приняла решение оставить ребенка, родить и вырастить, и мне не нужен никакой биологический папаша.
- Это он должен решать, - возразил Артур, на которого против воли произвела впечатление ее спокойная уверенность, и снова кольнуло ощущение, что она слишком многого набралась у Ромингера, не говоря уже о том, что он ее накачал. Он невольно бросил взгляд на рамочку с фоткой сестрицыного бывшего любовничка, и нахмурился: - Да-да, не нужен он тебе, так я и поверил.