Зрители затаили дыхание - решалась судьба чемпионского титула. Те, кто сегодня списывал его со счетов и ломился к букмекерам забирать свои ставки - кусали локти, преданные фаны и те, кто оставил ставки за ним - были просто в экстазе, подсчитывая выигрыши: Ромми шел блестяще. Ни единой ошибки, ни помарки, красивый, атакующий стиль, тщательно выверенный риск - король скоростных дисциплин был лучшим, как обычно.
-0,08 на первой засечке, -0,34 на второй, -0,50 на третьей... Болельщики бесновались, шум стоял такой, что было слышно за много километров. Отто финишировал, раскинул руки и упал на снег. Да! Он сделал это!!! Он был первым, обошел Граттона на 81 сотую секунды.
Вот вам! Отто стащил с себя шлем и очки и подставил лицо солнцу. Он быстро поднялся на ноги, уперевшись икрами в ботинки, отстегнул лыжи и с невозмутимой улыбкой, как бы говорящей «все идет по плану, ребята!» направился к трибуне для победителей.
- Ну ты даешь, бычара! - ухмыльнулся Граттон, двигаясь. - Давай, лезь. Твое по праву.
Отто обменялся рукопожатием с ним и Флорианом, и они стали ждать финиша остальных ребят из первой группы. Энгфрид хлопнул Отто по плечу и выбрался за ограждение.
Никто из оставшихся не смог оспорить золото Отто. Но Флориан Хайнер оказался на четвертом месте после финиша Айсхофера.
Вообще Отто даже было немного жалко немца: ведь он был великим спортсменом на пике своей формы, ему бы брать золото одно за другим, он совершенно не выносил поражений. Пусть даже таких - бронза на чемпионате мира. Да, он на вид очень даже радовался медали, но было отлично видно, как его напрягает быть вечно вторым или третьим.
Журналисты буквально в очередь выстроились поговорить с Ромингером, они уже и не вспоминали, как утром называли его «поверженным фаворитом». Теперь он был герой, звезда, вундеркинд.
Отто вообще-то не особенно любил журналистов и никогда с ними не откровенничал, но не позволял себе забывать, что общение с масс-медиа было частью его работы, и он выполнял ее добросовестно - говорил то, чего от него ждали, и никогда не забывал про свою знаменитую дипломатичность. Сегодня он также проявил свое обычное хладнокровие и сдержанность в оценках. Но больше никто таких похвальных чувств не демонстрировал - о нем говорили в самых превосходных степенях. Блестящий, талантливейший, величайший из великих, сильнейший. Ровно через неделю после того, как он оказался заживо погребен под лавиной и чуть не погиб, он выиграл золото на чемпионате мира! Король скорости и риска, звезда спорта, несравненный, непревзойденный, и даже подлинный потомок тех швейцарцев, которые, внимание, в 15 веке разгромили войска Карла Смелого[2], и тех парней, которые еще раньше, в 13 веке, решили, что правители-Габсбурги не нужны независимым кантонам, и объединились, чтобы дать отпор чужим - вот так-то.
Он вспомнил про призовые - чемпионат или рядовой этап, за первое место все равно давали, как обычно, сорок тысяч швейцарских франков, не так уж и много по сравнению с его рекламными гонорарами, но эти деньги много значили для него, куда больше, чем финансовая оценка его знаменитой улыбки или широких плеч. Он вдруг подумал, а не послать ли в Цюрих Рене огромную корзину цветов? Самых дорогих, самых шикарных (и сунуть в букет какое-нибудь по-настоящему роскошное украшение, типа колье карат на 100 в совокупности...) но осадил себя - куда тебя опять несет, придурок? Ни себе, ни людям. Пусть девушка устраивает свою жизнь. Чертова Макс своей болтовней задела его за живое...
Один фоторепортер сделал состояние на фотографии - отлично удавшийся кадр: Ромингер в полете с «Верблюжьего горба», примерно в 8 метрах над землей, лыжи абсолютно параллельны склону и друг другу, тело в идеальной группировке, солнце зажгло искру на изогнутой лыжной палке и прошило золотом пряди светлых волос, выбившиеся сзади из-под шлема.
Через день Отто Ромингер взял второе золото - в супергиганте на той же трассе. Снова в напряженной борьбе все с теми же - Айсхофер проиграл ему тридцать одну сотую секунды, Хайнер - сорок шесть сотых.
- Сукин ты сын, - сказал Оливер Ромингеру, пронаблюдав за тем, как тот, стартовав восьмым, разносит в пух и прах его самую верную надежду на золото. На первой отсечке Отто шел по нулям, на второй отставал на 4 сотых, на третьей на 7 сотых, но к финишу ему удалось отыграться, и не просто отыграться, а весьма существенно. Эйс не смог утаить слезы. - Сукин ты сын, тебе просто нет равных!
Отто тоже почувствовал, что в глазах колет, чего-то он в последнее время стал слезлив, как институтка.
- Прости, Оливер. Ты заслужил это золото больше, чем я.
Они обнялись на финишной трибуне перед камерами, лояльные конкуренты и вечные соперники. Потом стали смотреть продолжение соревнований.
Отто забрал у Регерса свою сумку, в которой лежала теплая куртка с логотипом Ауди, которую он должен был носить после финиша. Но под куртку на тонкий стартовый комбинезон он незаметно надел что-то еще. И, когда на него были направлены камеры, он с лениво-невинным видом расстегнул куртку.
Все ахнули и покатились со смеху. Под курткой на Отто была надета футболка, на которой огромными буквами красным маркером было намалевано:
STILL ALIVE[3]
Хулиганская выходка Ромми служила темой для разговоров несколько дней, пока он не взял серебро в комбинации. На этот раз золото досталось-таки Эйсу, и Отто ничуть не расстроился - ему правда было немного обидно за немца, он ведь и вправду заслуживал золото, как никто другой. По сумме разница была опять ерундовая, три сотых, и ясно было, что между немцем и швейцарцем идет самая настоящая война, бойня без пощады и жалости. Да, они питали друг к другу уважение, да, Отто проигрывал спокойнее, чем Оливер, и нельзя было не учитывать, что соперники и были довольно-таки близки по уровню и в скоростных, и в технических дисциплинах, так что Оливер единственный среди всех имел шанс поспорить с Ромми не только в спуске и супер-джи, но и на слаломной трассе. Болельщики заключали пари и спорили, что будет, все потирали лапки в предвкушении очередной великолепной дуэли между величайшими спортсменами своего времени. Граттон вообще не выходил на слаломные старты, для него чемпионат был окончен - он вышел с серебром в спуске и четвертым местом в супергиганте.
Отто не забыл о том, что некий таблоид, к тому же, ссылаясь на анонимный источник в ФГС, выдал тщательно скрываемую информацию о признаках сердечной недостаточности после лавины. Эта публикация была нарушением врачебной тайны, неприкосновенности его личной жизни и напрямую угрожала его выходу на чемпионат. Он подумывал между делом попросить Тима Шефера натравить на этих писунов какого-нибудь знающего юриста, чтобы тот вчинил им иск миллиона на три франков и отучил трепать что ни попадя. И вообще, эта чертова газетенка в последнее время часто наступала ему на хвост. К примеру, постоянно развлекала публику заметками вроде «Вчера из номера Ромми в отеле таком-то вышла такая-то девица. Это уже третья любовница за месяц!» Этот же таблоид старательно вынюхивал во время его романа с Рене. И, что самое мерзкое, раскопал историю с самоубийством Моны. Давно пора наказать. Но прошло несколько дней, и он поостыл - особого вреда ему ни эта публикация, ни другие в конечном итоге не причинили, и возиться и утруждаться стало лень. Это не его проблемы, где он и где эта паршивая газетка, да и его время слишком дорого стоит, не пристало тратить его на то, чтобы давать уроки журналистской этики газете «Моргенштерн».