— Ты не позавтракал. — Я сидела на кровати в полной растерянности. Непонятно, какое платье он имеет в виду. Мы куда-то поедем, или мне просто нужно встать?
Леон позвонил администратору центральной клиники. Миссис Паркер за хорошую прибавку к зарплате выполняла функции секретаря.
— Два билета до Нью — Йорка на сегодня, для меня и мисс Краун.
Хорошо, что до Нью — Йорка, а не на Северный полюс. Что на этот раз — опять загадка! Он меня спрятать решил?
Леон вернулся из гардеробной одетый в джинсы, толстовку с натянутым на глаза капюшоном, и бросил на кровать платье, которое при покупке окрестил: «для торжественных случаев». Интересно, пристрелить меня — это торжественный случай? Хотя до Нью-Йорка еще поживу.
— Я скоро, — натянуто улыбнулся Леон и вышел из комнаты.
Начало дня требовало беговой дорожки и душа. Мама дорогая, весело живется в городе Ангелов, весело!
После пробежки я немного успокоилась и привела себя в божеский вид. Телефон звонил и звонил, но Леон отключил автоответчик. Нестерпимо хотелось снять трубку, но я боялась — вдруг Леон звонит, чтобы проверить, выполняется ли обещание. Наконец я услышала, как через сад едет его машина и облегченно выдохнула.
Мужчина моих грез появился на пороге с корзиной цветов. Мы замерли по разные стороны стола. Даже на расстоянии я ощущала его мандраж.
— Это цветы… тебе, — взволнованно произнес Леон и поставил корзину на тумбу у камина.
— Они прекрасны, — я подошла к букету и вдохнула аромат свежесрезанных бутонов белых роз и светло-зеленых альстромерий.
— Тебе нравится?
— Отныне это мое любимое сочетание.
— Я сейчас, — он скрылся за дверью.
Как бы ни были прекрасны цветы, не они играли главную роль в этой пьесе абсурда. У меня закружилась голова, и я присела к столу, нервно теребя в руках уголок скатерти. Леон вернулся в синем костюме от-кутюр и застыл на пороге, поправляя и без того идеально уложенные волосы. Что-то в нем было не так… Он сбрил свою бородку! Я встала, не зная, куда деть руки: беспокойство возлюбленного передалось и мне. До апоплексического удара оставался один шаг. Давай, дорогой, скажи что-нибудь!
— Джил Краун! — Подобное обращение всегда вело к эпохальной речи. — Мне сорок лет, я никогда не был женат, и до недавнего времени меня устраивал статус холостяка. Но вот, в один прекрасный день ты вторглась в мою жизнь и… наполнила ее совершенно иным смыслом. Ты, как глоток воды… И я не знаю, что могло бы оживить меня еще больше…
— Глоточек виски, — шутка из старого советского фильма вырвалась сама собой.
Леон, незнакомый с нашим кинематографом, ухватился за мою реплику, как за спасательный круг. Он был человеком дела и порой, начав высокопарную речь, заезжал в непролазные дебри.
— Отличная мысль, хотя я имел в виду другое, — как спасательный круг Леон схватил бутылку с каминной полки. Мы выпили по глотку.
Я не знала, плакать или смеяться. Еще вчера мечтала выйти за него замуж, но теперь на кону Голливуд, и корона на голове моего избранника покачнулась. Он понял это и пошёл на абордаж.
— Выходи за меня замуж, — выдохнул он и надел мне на палец кольцо, извлеченное из кармана жестом фокусника.
Предполагала ли я такой поворот событий? Пожалуй, да. Но ситуация поставила меня в тупик. Сказать «нет»? Отпадает. «Я подумаю»? Тоже не пойдет. Повисла неловкая пауза. Я ждала предложения руки и сердца, но оказалась к нему не готова. Кольцо уже блестело на пальце, любимый мужчина только и ждал, чтобы обнять меня, обстановка соответствовала. Опять этот хитрец направил меня по узкой тропке меж красных флажков.
— Джил? — Леон вопросительно посмотрел и встряхнул меня за плечи.
— Да. — Предательски навернулись слёзы. — Я согласна.
— Любимая…
Долгий головокружительный поцелуй скрепил наше обручение. Леон подхватил меня на руки и унес в спальню.
— Пора ехать.
— В Нью-Йорк?
Сил не было даже встать с постели.
— Да, я должен представить тебя родителям и своему… крестному.
— А как же мой фиктивный брак?
— Когда есть деньги, вопросы решаются быстро. Не бери в голову. Этим займется адвокат.
— Когда мы поженимся?
— Скоро.
— Ты ведь захочешь подписать со мной брачный контракт? У вас же так принято.
— Но не принято разговаривать о нем в спальне, — парировал Леон и поднялся с постели, заправляя рубашку.