«Патрис, дорогая, хотя мы никогда тебя не видели, теперь ты наша милая доченька. Хью оставил тебя нам. Это все, что нам теперь осталось, — ты и малыш. Я не могу приехать к тебе, не велит доктор. Потрясение было для меня слишком велико, и он запрещает мне ехать. Вместо этого придется тебе приехать к нам. Приезжай скорее, дорогая. Приезжай в наш опустевший дом разделить нашу утрату. Вместе нам будет легче ее перенести. Осталось недолго, дорогая. Мы постоянно поддерживаем связь с доктором Бреттом, и он шлет очень ободряющие сообщения о твоем состоянии…»
Остальное было не так важно, она лишь пробежала глазами. В голове — словно стук вагонных колес. «Хотя мы никогда тебя не видели». Хотя мы никогда тебя не видели. Хотя мы никогда тебя не видели. Чуть погодя сестра взяла письмо из безвольно опустившейся руки и положила в конверт. Больная со страхом смотрела на расхаживавшую мисс Оллмейер.
— Если бы я не была миссис Хаззард, меня оставили бы в этой палате? — спросила больная.
Сестра весело рассмеялась.
— Мы бы выставили вас, тут же выдворили в общую палату, — шутливо пригрозила она. — Возьмите-ка лучше сынишку.
Элен судорожно, как бы инстинктивно защищая, прижала сына к себе. Семнадцать центов. Семнадцати центов не надолго хватит, на них далеко не уедешь. Сестра была в хорошем настроении. Ей захотелось продолжить начатую шутку.
— А что? Уж не собираетесь ли вы сказать, что вы не миссис Хаззард? — шутливо спросила она.
Пациентка еще крепче прижала к груди сынишку. Семнадцать центов, семнадцать центов.
— Нет, — сдавленным голосом ответила она, прижимая лицо к крошечному родному тельцу, — не собираюсь. Не собираюсь.
Глава 12
Элен сидела у освещенного солнцем окна. На ней был стеганый голубой шелковый халат. Она надевала его всякий раз, когда вставала с постели. На нагрудном кармашке вышитая белым шелком монограмма — переплетенные буквы «П» и «X». Подобранные в тон комнатные туфли.
Она читала книгу. На титульном листе, правда, уже давно перевернутом, надпись: «Патрис, с любовью от мамы X.». На столике рядом с кроватью другие книги. Книг десять — двенадцать, в разноцветных веселых переплетах, бирюзовых, пурпурных, ярко-красных, синих, и соответствующим веселым содержанием. Между обложками ничего омрачающего настроение.
На низеньком столике рядом с креслом — блюдечко с апельсиновыми корками и двумя-тремя косточками. На другом блюдечке, поменьше — горящая сигарета. Сделанная по заказу, с желтым фильтром и еще не сгоревшими инициалами «П. X.».
В льющихся сзади и сверху солнечных лучах ее волосы светились пышным золотистым ореолом. Обтекая ее фигуру и спинку кресла, солнечный свет золотой лужицей разлился у ноги, лаская ее теплым поцелуем.
Послышался легкий стук в дверь, и в палату вошел доктор.
Желая придать разговору непринужденный характер, врач развернул стул и уселся напротив лицом к спинке.
— Слышал, что скоро нас покидаете, — начал он.
Элен уронила книгу, и ему пришлось ее поднять. Протянул ей, но, увидев, что она не в состоянии взять, положил на тумбочку.
— Не пугайтесь так. Все готово… — успокоил он пациентку.
— Куда? — задыхаясь, спросила молодая женщина.
— Конечно же домой.
Элен попыталась пригладить волосы, но они снова распушились.
— Вот ваши билеты.
Достав из кармана конверт, доктор протянул ей. Отдернув руки, она спрятала их за спинку стула. Тогда он заложил конверт между страницами поднятой с пола книги, оставив его торчать вместо закладки.
Ее глаза раскрылись еще шире, чем когда он вошел в палату.
— Когда? — еле дыша, прошептала она.
— В среду, ранним дневным поездом.
Пациентку охватила паника.
— Нет, я не могу! Нет! Доктор, вы должны меня выслушать!.. — взмолилась женщина.
Она обеими руками схватила его за руку и не отпускала.
— Ну, ну, — шутливо, как с ребенком, заговорил доктор. — Ну в чем дело? В чем все-таки дело?
— Нет, доктор, нет!.. — упрямо трясла она головой.
Стараясь успокоить, он взял ее руку в свои ладони.
— Понимаю, — мягко начал он. — Мы пока что немножко слабенькие, только привыкаем к нормальным вещам… Немножко трусим, боимся покидать привычную обстановку и отправляться в неизвестность. У всех так бывает; нормальная нервная реакция. Это очень скоро пройдет.
— Но я не могу, доктор! — возбужденно шептала она. — Не могу!
Желая придать женщине храбрости, он шутливо пощекотал ее под подбородком.
— Мы посадим вас на поезд, и вам останется только спокойно ехать. А на другом конце вас встретят родные.