Выйдя из комнаты и спускаясь по лестнице, Патрис подумала, что внизу необычно тихо. Монотонно бубнил лишь один низкий голос, словно кто-то читал вслух. Никого больше не было слышно.
Чуть спустя молодая женщина обнаружила, что все собрались в библиотеке, где по вечерам обычно никто не бывал. Она увидела их дважды — раз с лестницы, когда спускалась, другой раз внизу, когда, обойдя лестницу, проходила через примыкающую к библиотеке прихожую.
В библиотеке находились все трое и с ними мужчина, которого близко не знала, но пару раз в доме видела. Он сидел за столом под настольной лампой и монотонно, нараспев что-то читал. Не книгу, что-то больше похожее на отпечатанный на машинке доклад. Периодически раздавалось шуршание переворачиваемого и подкладываемого вниз листа.
Остальные не произносили ни слова. Сидели на разном расстоянии от читавшего и слушали с разной степенью внимания. Папаша Хаззард пододвинулся к столу поближе и, время от времени согласно кивая, не пропускал ни одного слова. Мамаша Хаззард сидела в кресле с корзинкой для рукоделия на коленях и что-то штопала, изредка поднимая глаза. Как ни странно, был здесь и Билл. Сидя в отдалении, он болтал перекинутой через подлокотник ногой и, запрокинув голову так, что торчавшая в зубах трубка смотрела в потолок, казалось, совсем не слушал. Отсутствующий взгляд говорил, что мыслями он будто бы где-то далеко, хотя физически, как послушный сын, при сем присутствует.
Патрис попыталась незаметно скрыться, но мамаша Хаззард не вовремя подняла глаза и увидела мелькнувшую за дверью фигуру.
— А вот и она, — сказала мамаша. — Патрис, зайди на минутку, дорогая. Ты здесь нужна.
Патрис повернулась. Во рту вдруг пересохло.
Монотонный голос выжидательно замолк. Частный детектив? Нет-нет, не может быть. Он бывал в доме в другом качестве, она в этом уверена. Но эти разложенные перед ним многочисленные бумаги…
— Патрис, Тая Уинтропа ты знаешь.
— Да, нас знакомили, — пробормотала она.
Приблизившись, она, с трудом отводя взгляд от стола, поздоровалась.
— Тай — адвокат отца, — взяла на себя бремя объяснений мамаша Хаззард, будто в данной обстановке нельзя было иначе представить старого друга.
— И соперник в гольфе, — добавил он сам.
— Соперник? — презрительно фыркнул отец. — Какой ты соперник? Соперник тот, кто равен тебе по силам. Я бы скорее назвал наши игры избиением младенца.
Трубка Билла приняла горизонтальное положение.
— Побьешь его одной рукой, так, что ли, па? — подзадорил он отца.
— Ага, только вот чьей одной рукой, — подмигнул сыну адвокат. — Особенно в прошлое воскресенье.
— Ну-ка уймитесь все трое, — улыбаясь, осадила их мамаша Хаззард. — У меня дела. Да и у Патрис. Не сидеть же здесь всю ночь.
Снова воцарилась деловая обстановка. Билл поднялся и подставил стул к столу.
— Садись, Патрис, присоединяйся к вечеринке, — пригласил он.
— Да-да, Патрис, мы хотим, чтобы ты послушала, — заметив ее нерешительность, попросил отец. — Это касается тебя.
Ее рука предательски потянулась к горлу. С огромным трудом удержалась. Неловко присела на стул.
Адвокат прокашлялся:
— Верно, по-моему, тут как раз об этом, Дональд. Остальное остается как раньше.
Отец подвинул стул поближе.
— Хорошо. Можно подписывать? — спросил он.
Мамаша Хаззард, закончив работу, откусила нитку. Стала собирать рукоделие в корзинку, готовилась уходить.
— Сначала сказал бы Патрис, о чем речь, дорогой. Не хочешь, чтобы она знала?
— Давайте скажу я, — предложил адвокат Уинтроп. — У меня будет покороче. — Повернувшись к Патрис, он дружелюбно поглядел на нее поверх очков. — Дональд меняет условия завещания, делает дополнительные распоряжения. Видите ли, первоначально предусматривалось, что после покрытия долгов и уплаты по обязательствам оставшееся имущество делится поровну между Биллом и Хью. Теперь же мы меняем это следующим образом: четверть отходит Биллу, остальное вам.
Патрис почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, будто его залило обжигающим красным светом, и все это видят. Ею овладело мучительное желание оттолкнуться от стола и бежать. И в то же время ей было не оторваться от стула.