— Он никаким образом не пытался найти подходы к вам или к вашей семье? Не досаждал вам? — спросил первый гость.
— К нам он не подступался, — твердо отрицал Билл.
(Что формально правильно, насмешливо подумала она; каждый раз ходила к нему сама.)
— Если бы такое случилось, вы бы знали об этом, — заверил он. — Тогда бы не вы пришли ко мне, а я сам нашел вас.
Страшная неожиданность последовала необыкновенно буднично. Патрис услышала, как один из них произнес:
— Вам нужна шляпа, мистер Хаззард?
— Она в передней, — сухо ответил Билл. — Возьму по пути.
Все трое направились из библиотеки. По-детски всхлипнув, Патрис, как спасающаяся в темноте от страшных домовых маленькая девочка, взлетела вверх по лестнице и юркнула в свою комнату.
— Нет!.. Нет!.. Нет!.. — лихорадочно повторяла она.
Они его арестуют, предъявят обвинение, увезут с собой.
Глава 47
Патрис бессильно опустилась на скамеечку перед туалетным столиком. Голова беспомощно упала на грудь. Лицо закрыли пряди волос.
— Нет!.. Нет!.. — продолжала повторять она. — Не могут они… Это несправедливо…
Его не отпустят… Никогда не отпустят… Он не вернется… Никогда к ней не вернется…
«О, ради Бога, помогите! Я больше не выдержу!»
Потом, как в волшебной сказке из старых книг, где все получается, где добро есть добро, а зло есть зло, где злые чары в последний момент развеиваются и наступает счастливый конец, так и здесь… прямо перед глазами…
Лежит, ждет ее. Надо всего лишь поднять. Белый прямоугольник, запечатанный конверт. Письмо от покойной.
Кажется, оттуда доносится слабый далекий шепот: «Когда станет очень трудно, а меня уже не будет, открой. Когда будет совсем невыносимо и ты останешься одна. Прощай, дочка, прощай…»
«Я, Грейс Парментьер Хаззард, жена Дональда Седжвика Хаззарда, находясь на смертном ложе, в присутствии моего адвоката Тайруса Уинтропа, который должным образом заверит мою подпись и в случае необходимости будет свидетельствовать перед законными властями, добровольно делаю следующее заявление и утверждаю, что оно является правдой.
Примерно в 10.30 вечера 24 сентября, находясь одна дома, лишь вместе с моим верным другом и домоправительницей Джозефиной Уокер и внуком, я ответила на междугородний телефонный звонок из находящегося в соседнем штате Гастингса. Звонил некий Гарри Картер, известный мне как частный расследователь, нанятый моей семьей и, следовательно, мною. Он сообщил, что любимая мною невестка Патрис, вдова моего покойного сына Хью, силой привезена в Гастингс человеком, называющим себя Стивеном Джорджсоном, который только что вынудил ее зарегистрировать с ним брак, и что в тот момент, когда Картер со мной разговаривает, Джорджсон возвращается с ней в город.
Получив эту информацию и узнав у господина Картера адрес вышеупомянутого Стивена Джорджсона, я оделась, позвала Джозефину Уокер и сказала, что отлучусь ненадолго из дома. Она попыталась отговорить меня или выяснить, зачем и куда я ухожу, но я ей ничего не сказала. Я поручила ей ждать меня у дверей, чтобы сразу впустить, как только вернусь, и просила ни при каких обстоятельствах ни тогда, ни в дальнейшем никому не говорить, что я отлучалась из дома. Я заставила ее поклясться на Библии и, зная ее религиозность, была уверена, что она никогда не нарушит клятвы.
Предварительно зарядив, я взяла с собой револьвер, который обычно хранится в ящике стола в библиотеке. Чтобы по возможности не быть узнанной, надела плотную траурную вуаль, которую носила после гибели старшего сына.
Совершенно одна, без сопровождающих, прошла какое-то расстояние пешком и при первой возможности взяла такси. Доехала на нем до дома Стивена Джорджсона, нашла, где он обитает. Он к тому времени еще не вернулся, и я стала ждать в такси, пока он не появился и не вошел в дом. Я пошла за ним следом, и он впустил меня к себе. Когда я подняла вуаль и показала лицо, то увидела, что он догадался, кто я, хотя и не видел меня раньше.
Я спросила, правда ли, что, как мне сообщили, он только что вынудил жену моего покойного сына вступить с ним в брак.
Он с готовностью признал, назвав время и место.
Это был весь наш разговор. Больше ничего не говорилось. Да и не было в том нужды.
Я достала револьвер, направила на него, он стоял рядом, и выстрелила.
Выстрелила всего одни раз. Чтобы убить его, стреляла бы при необходимости и больше, потому что была твердо намерена убить его. Но только подождав и убедившись, что он не шевелится, не стала больше стрелять и покинула помещение.