– Боже упаси, Васенька, боже упаси. Что это тут такое?– беспокойно лепетал Федор Кузьмич.
Василе не мог ответить. Его накрыл всепоглощающий ужас. Начать стоит с того, что ручки у двери не было, ее будто выбили. Прямо на деревянной стене в прихожей зияли две дыры, которые видимо были пробиты кулаками. В центре стены прихожей был нарисован красный змей и что- то похожее на солнце. Все это, судя по всему, было нарисовано кровью. Василе моментально набрал номер бравой полиции, но заметил, что связи совсем не было. Его попытки поднять телефон и выйти из дома успехом не увенчались. Во дворе он заметил темную фигуру, судя по всему, приближающееся на издаваемый шум. Василе сразу же заскочил обратно в прихожую и прошептал старику сквозь сжатые от страха зубы- «Там кто- то есть, нужно отсюда бежать». Федор Кузьмич безмолвно потянул Василе за рукав в другую комнату. За тучами показалась луна, благодаря которой Василе увидел, как старец показывает ему на погреб. Они действовали быстро и решительно. Совсем без переговоров, взяли крышку одновременно и аккуратно залезли внутрь, предварительно закрыв за собой ход. Василе вновь включил фонарик на своем телефоне, ужас в этот раз был еще сильнее. В погребе лежала связанные какими- то тряпками семья. Они еще были живы. Отец, семейства, которому на вид было около пятидесяти лет, безумными глазами смотрел в пустоту, но увидев лицо Федора Кузьмича, его взгляд тут же изменился на более радостный. Старец вытащил из его рта ткань и развязал руки. Мужчина тут же принялся развязывать свою жену и взрослую на вид дочь. При этом он злостно и отрывисто приговаривал вполголоса- «Гниды, во гниды, ну они у меня посмотрят. Ну гниды, ну сейчас они глянут». Затем он вновь обратил внимание на старца и очень радостно прошептал
– Федор Кузьмич! Вы тут откуда? Вас эти твари тронули? Если да, то они так не отделаются, я не успокоюсь, пока каждый кишки свои высирать не будет. – говорил из полутьмы суровый мужской голос.
– Да что ты, Павел, тише. Там над нами вот один ходит. Васил, ты бы того, выключил фонарь. Я тут с товарищем хотел заночевать у вас. А тут такое. Вас ранили? Кто это такие?– спросил старик.
– Вроде нет, все закончится, можете у нас хоть всю жизнь жить. По гроб обязан. А твари эти… Единственное, что слышал от них самих- это культ какой- то гнидской змеи. В жертву нас точно хотели принести. Твари.– говорил мужчина.
– Павел, нужно же переждать, да за помощью отправиться. Их много? Не один же, всех же не сдюжим.– с нескрываемой тихой паникой в голосе говорил Федор Кузьмич.
– Один- то может и не один. Нас шестеро тащили, слышал от них, что они людей к мельнице поведут, а нас потом заберут. Хер пойми, что этим тварям нужно.
Только сейчас, слегка оправившись от шока и ужаса, Василе заметил странные звуки и невероятно едкий запах
– А чем пахнет?– прошептал Василе.
– Твою мать! Керосин!– тихо воскликнул спасенный мужчина.
Гибель в огне от рук каких- то странных змеелюбов- участь не из самых лучших. Действовать пришлось быстро и решительно. Отец семейства в два движение достиг выходы из погреба, вслед за ним ринулся Федор Кузьмич. Василе в этот момент помогал дамам. Послышались звуки борьбы. Вся братия оказалась наверху. Василе смотрел на пудовые кулаки отца семейства, летящие прямо в лицо неясному лежащему типу. В его голове были только и мысли о том, какой путь его привел. Многие люди, сидя в своих бетонных конурах только и думают втайне от других- «Ох, оказаться бы мне героем какого- нибудь романа в письмах. Чтобы тяжбы были, чтобы думы были», но при этом сами нещадно огораживают себя от подобной жизни. Вот раз ответили хотя бы на спам, глядишь бы и закрутилось что- нибудь. Василе очень повезло, он тоже всегда мечтал стать героем приключенческого фильма. Судьба оказалось к нему благосклонна не до конца, ведь поместила его на эти страницы. Страницы куцевато сложенной летописи за моим авторством. Одержав победу, мужчины приступили к кустарному допросу. Но добились они всего лишь неясных зловещих смешков и фразы- «Ну ты и тупой, мужик». Деревня вдали от чужих глаз, ночь, отсутствие любой связи с внешним миром. Все это напоминало грошовую страшилку для пионеров, которой меня когда- то пугали у костра, но Василе видел в этом сейчас ростовой костюм панической атаки. Слова летели через него, лишь в ушах стоял неясный звон, хотелось просто сбежать, но рука Федора Кузьмича тянула его куда- то на улицу. Бедный мой друг, сколько же тебе пришлось пережить. Женщин оставили в доме. Василе не слышал ничего, но догадывался, что идут они к той самой мельнице. Он думал о картине, которая висела на стене кухни. Луна осветила ее настолько, что оказалось возможным понять лишь общую композицию, детали были утеряны в кромешной тьме ужасной ночи. Василе увидел палубу корабля, устремленного в сердце океана. На переднем плане стоял моряк, смотрящий в бесконечную синеву обволакивающего неба. Картина была написана широкими мазками, контуры растворялись друг в друге. Василе чувствовал себя моряком, растворяющимся в морской посудине. Дома и деревенские пейзажи превратились в мешанину, он не понимал зачем и где находится. Вот стоит прекрасный дом, который наверняка согревал многие поколения. Было бы логичным предположить, что у этого дома есть богатая история. Быть может, именно в этом доме был когда- то последний оплот язычников. Язычник- отец приходил домой, целовал в лоб свою язычницу- супругу, затем спрашивал, как дела у их язычника- сына, садился на свой языческий стул и закуривал языческую самокрутку. Потом пришел староста с добрыми молодцами, отправил всю эту братию куда подальше, а дом переоборудовали в библиотеку. От этого дома и следа не осталось. Окна были совсем недавно выбиты, дверь очень печально висела на последней петельке, а внутри царила полная разруха. Эта картина пронеслась мимо Василе с огромной скоростью, оставив только широкий мазок краски в периферийном зрении. Трое мужчин неслись в ночи к большому кургану без всякого плана. Только на середине пути они заметили, что возле мельницы сияют огни. Дома перестали быть дружелюбными и уютными. От того вида, что представал при входе в деревушку осталось абсолютное ничто. Дома смотрели на путников потухшими безжизненными глазами. Каждый заворот казался Василе фатальным, он даже не осознавал, что именно может их погубить, все смешалось в одном ужасном грязном копотном чане. Он не понимал, зачем все это происходит и зачем во всем этом нужен глупый мальчик из Москвы. Когда миновал последний «потухший» накренившийся от многолетнего противостояния ветрам дом, трио ступило на длинную вытоптанную дорожку, ведущую к вершине кургана. Сень величавых тополей и дубов полностью укутала во тьме любые передвижения по этой дорожке.