— Я не велосипед, — сказала я.
Почему нельзя взять номер его телефона? Неужели Альфред думает только о моем старом велосипеде — ведь мы, наверное, больше никогда не встретимся?
— Ясное дело, ты не велосипед. Ты Янис, — сказал он.
Он погладил меня по щеке, ладонь у него была шершавая.
— Я не очень-то люблю мобильные телефоны, но ты всегда можешь найти меня в «Цирке Варьете».
Наверное, у меня было очень грустное лицо. В эту минуту мне больше всего хотелось, чтобы он был моим папой — ведь тогда он, конечно же, позвал меня с собой? Или… вообще-то это ничего бы не изменило.
— В конце лета мы будем недалеко отсюда, — улыбнулся он. — На другом конце города.
— Ясно, — без особой надежды произнесла я.
— А пока тренируйся на велосипеде. Может быть, когда-нибудь мы покатаемся вместе.
— Ты просто так говоришь, — сказала я. — Ничего такого не будет.
И тогда он наклонился. И просто обнял меня. Долго-долго, даже дольше, чем я надеялась. Пах он так, как должен пахнуть папа. По-моему. Тепло и приятно. И немного потно.
— Увидимся, Янис!
Я повернулась и побежала. Я не хотела, чтобы он увидел, как хлынут слезы. Как из душа. Вообще-то я не плачу. Это хорошее качество. Я никогда не плачу по пустякам.
21. Про трудную дорогу домой
Глории было холодно. Пальто у нее было слишком тонкое, а красное платье больше подходило для прогулки в жаркий летний день.
Она захотела срезать и пойти через пустырь. Хотя уже смеркалось, и разглядеть дорогу было трудно.
— Хочешь поехать на велосипеде? Хотя земля, конечно, неровная…
— Можно, — она взяла у меня велосипед.
Как только она взобралась на седло, я поняла, что мысль была глупая. Я, конечно, видела, как она ездит на велосипеде, но сейчас мы были не на асфальтированной площадке. Я подталкивала сзади и держала багажник, чтобы велосипед не терял равновесие. Так мы и пробирались вперед, шаг за шагом.
Я обернулась, чтобы посмотреть, убрали шатер или нет. Стенки уже сняли, купол сдувался, как продырявленный шарик. Я заметила и еще кое-что: точнее, кое-кого.
Они шли за нами.
Кажется, это называется «дурное предчувствие»? Когда в животе у тебя острый камень, и ты знаешь, что теперь все, конец.
Только бы успеть до заправки. Там они не посмеют ничего сделать. Но Глорию пошатывало, казалось, ей совсем нехорошо.
— Садись на багажник, я тебя повезу, — предложила я срывающимся голосом.
— Не сможешь, — ответила она, еле переставляя заплетающиеся ноги.
Я успела схватить велосипед, прежде чем он упал, но Глория все же увязла в грязи. И как будто не собиралась вставать.
И не вставала. Пальто снова распахнулось и скомкалось. Она была похожа на большую красную медузу, выброшенную на берег.
— Вставай! — приказала я. — Вставай!
— Мне надо передохнуть… Ох как хорошо…
И она разлеглась так, будто собралась переночевать в глине.
Кто к нам приближается, сомневаться не приходилось. За Адидасом и гориллами плелись еще двое. Я могла лишь надеяться, что один из них — Зак. И что мой брат наконец-то соберется с силами. Плохо было дело, одна надежда на Зака.
Я тормошила Глорию, но она лежала на месте.
— Ты заболеешь, — сказала я. — Пожалуйста, встань!
Тогда она немного пошевелилась. Но сил у нее по-прежнему не было. Глория старалась, как могла, но сумела лишь чуть-чуть приподняться, а потом снова шлепнулась в глину.
— Вызывай буксир. У меня нет сил. Хотя можно и здесь остаться. Только вот не понимаю, как это вышло, что ты знакома с этим чудесным Альфредом Перссоном. Расскажи, как вы познакомились!
— Не сейчас, а когда мы доберемся до твоего дома.
— Нет, сейчас! Расскажи сейчас!
Мне стало трудно дышать. Адидас, Али и Зеббе были всего в сотне метров от нас.
— Надо встать! Глория, пожалуйста! — попыталась я в последний раз, хоть и понимала, что уже поздно.
— Где моя сумочка? — Глория попыталась нащупать ее поблизости.
Недалеко в грязи виднелось что-то коричневое.
— Встань, тогда я ее принесу, — сказала я.
Едва я взяла сумочку, как на меня набросился Адидас. Я крепко прижала сумочку к себе.
— Дай сюда! — прошипел он.
Адидас дернул сумочку к себе. Мне удалось ударить его коленом в живот, а потом в пах. Он взвыл, но сумку из рук не выпустил. Из нее посыпались вещи, и он принялся шарить вокруг в поисках драгоценностей. Тогда я снова на него набросилась. Мы боролись в грязи, и несложно догадаться, у кого дела были хуже.
Зак, конечно, учил меня бороться, но Адидас был намного крупнее и тяжелее. И когда он встал на ноги, я лежала, уткнувшись лицом в грязь. Не знаю, сколько я пролежала, нюхая комки глины, но через какое-то время все же поднялась. Голова кружилась, ноги заплетались.