Я мог поклясться, что нас не было всего час-два, но мобильники на веранде показывают полпервого ночи, полный заряд и пропущенные вызовы. Мамина тень мечется взад-вперед за желтыми окнами кухни.
Мы медлим прежде, чем войти.
- Если ты понял, с чего начались... тени... может быть, мы сумеем понять, как их прогнать, - сказал я. Брат качнул головой: нет. Двумя широкими шагами оказавшись у входной двери, распахивает ее, отсекая:
- Почему?
- Где вы были?! - мама.
- Гуляли, а потом спустились в овраг, не заметили, как время пролетело, извини, - отвечает Янни, и мамины претензии разбиваются о ровный тон. Папа приподнял брови, заметив кровящие росчерки на моих предплечьях:
- Ну он-то ладно, а тебя чего туда понесло?
Я пожал плечами: без понятия.
Позже, когда брат ушел наверх, съел холодный ужин и посидел с папой у плюющегося помехами телевизора. Сходил в остывший душ в дальнем углу сада, где долго курил, устроившись на влажных ступеньках, пока в яме перекликались лягушки. Пока не погасло окно нашей комнаты на втором этаже.
И еще полчаса после.
Свет от открытой двери выхватил вихрастую макушку и обтянутое зеленой простыней плечо. Я поспешил войти, но брат даже не шелохнулся. Не ворочался, когда я раздевался и раскладывал диван. Лежал совершенно недвижимо, а я смотрел в потолок, скользя взглядом по давно изученной сетке трещин. В камне тоже были узоры. Знаки. Прямо в глубине, слой под слоем маленькая вселенная.
Где-то в ее недрах кроется ответ на мой вопрос:
- Почему?
Янни не спал и ждал, пока я усну.
***
Проснулся словно от толчка. Сердце грохотало в груди. Прислушался к звукам спящего дома. Снаружи поют сверчки, ветки скребут по стене. За шелестом листьев шуршит по полу раздуваемая ветром штора - туда-сюда. Скрипит, покачиваясь, распахнутая настежь рама. Сквозняк забирается под тонкое одеяло. Подтягиваю колени к груди.
Я закрывал окно. Всегда закрываю, потому что мерзну даже летом. Брата нет в постели, и я жду, укутавшись, когда Янни вернется из туалета, чтобы не вставать самому. Слежу за вздувающейся пузырем занавеской - ветер крепчает и уже не елозит, хлопает полупрозрачной тканью. Как же холодно. И слишком долго...
- Твою мать!
Спешно натягиваю толстовку и джинсы, спускаюсь - медленно, не наступить на третью и седьмую ступеньки, не трогать хрипящие перила, - я мог бы вылезти в окно, как брат, на яблоню и вниз, но у меня не получится тихо, а папа спит чутко. Снять засов с двери на веранду, проверить телефоны. И мой, и его по-прежнему моргают зелеными огоньками на подзарядке.
- Ублюдок.
Пойти спать, как обычно, или за ним? Впервые - ночью?
Включаю фонарик в мобильном. Отойдя от калитки, бросаюсь бежать между темных домов вслед за прыгающим лучом. Мимо заплетенных вьюнками заборов и через заброшенные участки. Высокая трава замедляет бег, но эта дорога короче той, которой мы двигались пару часов назад.
Перехожу на шаг, когда в боку закололо, а впереди показалась старая олива. Небо начало осторожно светлеть. На горизонте проявился синий цвет. Ночные звуки изменили тональность. Раздвинулись, готовясь вместить наступающий день. Ныряю под ветви и замираю у края оврага.
Внизу говорят.
Не разобрать слов, но узнаю срывающийся голос брата - частит, скачет от шепота до почти крика, убеждая в чем-то собеседников. Не меньше двух: у одного глубокий баритон, у другого тембр еще по-детски ломкий. Скатываюсь в объятия острых ветвей. Люди мгновенно умолкли, и к полянке я продрался в напряженной тишине - лишь цепкие лозы шумели и рвали толстовку.
- Это мой брат! - воскликнул Янни. Луч фонарика выхватил из алого марева его грязные джинсы и футболку, испачканный глиной подбородок. Остановился на опухшей, рассаженной щеке. Он сморгнул свет и шагнул ко мне, встал рядом, осторожно взяв за руку. Шепнул, обдавая горячим дыханием:
- Не волнуйся. Все нормально.
Камень мягко сияет из гнезда в кустах. Рядом, как почетный караул, застыли двое в темных одеждах, похожих на военную форму и непохожих одновременно - слишком плотных и мягких на вид. На нагрудных карманах тускло отблескивают нашивки: переплетения металлических нитей в форме щитов.
Один старше и крупнее. Черноволосый, бородатый, с широкими насупленными бровями и глубокими морщинами возле большого рта. Хищный. Держит руки за спиной. В кобуре под мышкой - пистолет.
Второй тоже вооружен, хотя по возрасту едва ли не младше меня. Высокий и нескладный, и очень вертлявый: чешет царапины и комариные укусы, проверяет сумку у бедра... Бородатый главнее.
Он склонил голову, помедлив, и направился к источнику кровавого света.
- Какого черта здесь происходит? - вполголоса спросил я.
- Они... - начал брат, но мужчина одним шагом оказался передо мной, протягивая камень. Алые отблески неторопливо растеклись по толстой черной коже перчатки.
- Дотронься, - интонации не допускали возражения. Под его тяжелым взглядом я коснулся ледяной поверхности.
Они ждали вспышки.
Я разглядывал нутро артефакта и украдкой тер покрытые изморозью пальцы.
Через минуту повторил вопрос, уже громче.
- Пустой, - недоверчиво сказал долговязый.
- Сам вижу, - ответил бородатый. Пожевал нижнюю губу. Перестал прятать за спиной правую руку - в ней ничего не было. - Ладно, в администрации разберутся. Пойдемте. Оба. Вперед по дорожке и без фокусов.
Янни сжал мою ладонь, заставляя проглотить возражения. Потянул за собой.
Сквозь кусты, наверх. В просыпающиеся серые травы, прочь от дорог. По комковатой земле в жестких колосьях, которые сменились сначала высокой пахучей кукурузой, затем подсолнухами и снова пшеницей. По прямой до понятного только незнакомцам ориентира. Сухое дерево или островок шиповника в гладком море посевов. Опора линии электропередачи - ровно такая же, как десятки других, затерявшихся в полях. Яма, засыпанная скошенными сорняками. Там бородатый смотрит на часы, на розовеющий горизонт и бледные брызги созвездий. Подкручивает винтики, чего-то ждет. Скупым движением указывает направление. Идем дальше.
Янни шепчет в такт шагам:
- Они пришли, когда я хотел его забрать. Тот запустил камнями, но не кинул, а просто они поднялись и полетели! Представляешь?! Сами, клянусь! Но я потом встал и врезал тощему... ну, он мне тоже, правда... Он сильнее, чем кажется, - Янни тронул щеку и оглянулся на идущего сзади парня. Я тоже посмотрел. Его лицо нечего не выражало.
- Они заставили меня все рассказать, даже про тебя, - извини, - и дали снова коснуться той штуки.
Та штука вязко пульсировала красным в рюкзаке бородатого, пробиваясь через толстую ткань и обрисовывая строчки швов. Новых вспышек не последовало. От мужчины тревожно пахло дождем.
- Они говорили об огне и магии, то есть буквально сказали: он маг огня. То есть, это про меня! Я - маг огня, - брат произнес самое главное, давно висящее в воздухе. Разделяющее жизнь на до и после. Горячий и розовый под лучами встающего солнца, в он горел ярче зарождающегося дня, когда я зябко ежился в еще зыбком утреннем свете. - Они поняли про мои тени. Сказали, что их можно прогнать. Что научат меня! Представляешь? ... Я смогу...
Я молчал, ощущая кожей скользящие взгляды конвоиров, что легко и слаженно двигались по обеим сторонам. Мы уходили все дальше и дальше от дач и поселков с вооруженными людьми. А он болтает о магии! Какого черта?! Нужно подгадать момент, напасть на бородатого. Брат займется другим. Но оружие... успеем ли мы? И что он прятал за спиной там, в овраге? Что может быть убедительней пистолета?