Какой внимательной становишься, когда речь заходит о собственной жизни. Так огонь мог реагировать на сильные потоки воздуха. В этом месте мог быть проход. Сделав себе пометку, проверить при первом удобном случае, я почувствовала, как пальцы, перестав перебирать локоны, замерли.
— Ты о чем, Лика? — в голосе оборотня слышалось неподдельное удивление, он наклонился ближе.
— О беременности… — я нервно дернулась и зашипела от боли, оборотень не успел выпустить волосы из рук.
Минуту стояла тишина, прерываемая потрескиванием факелов, оборотень замер, переваривая сказанное мной, почувствовала, как уткнувшись в волосы, он громко застонал.
— Лика, так все это только из-за… — снова протяжный стон, к которому добавился зубовный скрежет. Раш развернул меня к себе, и с мукой в глазах прошептал:- Только с истинными парами мы можем иметь потомство. Ты не моя истинная, беременность тебе не грозит. Притом, мы живородящие, никаких яиц.
Соблазнительные губы были почти рядом, чуть наклониться, прижаться к ним, тело и разум снова подхватит упоительный водоворот удовольствия, из которого не хочется выныривать. Напомнив себе, что самое красивое, всегда самое опасное, прокурорским голосом продолжила допрос:
— Чья одежда свалена в соседней зале? — я чуть отстранилась от опасной близости губ.
— Девушек, которых…
— Ты съел… — я не дала закончить Рашу начатую фразу.
— Нет. Я живу очень давно, Лика. Очень! Я старше всех в мире Элурана. Создатели мне подобных — Демиурги Творцы миров. Последний раз я встречал Древнего три десятка Зимних снов назад. Это был старый, слепой дракон, в одиночестве умирающий в своей пещере. Он был рад напоследок поговорить с кем-то, кто помнит этот мир молодым и пустынным, когда ночные небеса еще не освещали братья-месяцы, а горы были холмами, и мир принадлежал только нам, Драконам, любимым детям Создателей, умеющим ходить в другие миры. В те времена каждый листок дерева, каждая капля росы сияла, наполненная магией. Этот мир был прекрасен, магия творила сама себя. Нельзя было понять реальность это или фантастические миражи Фата — Моргана. Демиурги оставили богов следить за молодым миром. А те, маясь скукой, наделали Высших и простейших, и нежить, и затеяли свои игры, сталкивая их между собой. Мир быстро заполнялся существами. Самыми забавными среди всех были люди. Им было мало отпущено срока, и они старались брать от жизни все. Во всех мирах люди старались получить недосягаемое, я много их повидал. Когда ты совсем зеленый на одном месте жить скучно, и драконы брали меня с собой путешествовать, надеясь, что я наберусь мудрости, — оборотень тихо засмеялся, — я не оправдал их надежд. Во многой мудрости — много печали. А я люблю радость жизни, и девиц похищаю для удовольствия. Они живут у меня сколько хотят, развлекаются, получают подарки, украшения, новую одежду, а свою оставляют мне в качестве трофея. Теперь ты успокоилась?
Тоже самое про девушек, отпущенных ящером мне говорил Курт, как я могла забыть?!
Кивнув, тут же почувствовала, как тугая пелена шарфа стала ослабевать, освобождая руки.
— Если ты один из Первых, почему выглядишь так молодо?
— Я живу на источнике магии. Ты же видела бассейн внизу, он возвращает прожитые годы. Хорошо, что я вовремя очнулся и вытащил тебя оттуда, еще пару часов и вместо тебя, там бы заливался ревом младенец. Одна девица так перекупалась, что пришлось возвращать ее родителям в корзинке, — оборотень залился смехом, вспоминая курьезный случай. — Ох и всыпала ее мамаша отцу, думая, что им подкинули его нагулянное дитя. Ты теперь проживешь многие сотни лет.
Кстати о детях… — ящер улыбнулся, стянул куртку и пальцы, лаская, прошлись по шее и спине, сорвав с губ стон.
Оборотень умело соблазнял, но слишком живо помнилось чудовище, несущееся на меня с оскаленной пастью. Я попыталась соскочить с коленей, но была поймана и крепко прижата к железной груди ящера. Невольно вдохнула его запах, он пах горьким шоколадом и горячим солнечным днем. От аромата закружилась голова. Пальцы ящера проворно развязывали шнуры корсета, а губы ласкать чувствительные места на шее. Опасаясь, что еще одной атаки озабоченного оборотня я не выдержу, выпалила первое, что пришло в голову:
— Я не могу быть с тобой, Раш! Ты для меня просто друг. Я люблю другого!
— Что значит люблю? — не переставая тянуть шнуры, раздраженно спросил оборотень.
— Обнимать, целовать, быть всегда рядом, принадлежать только ему и рожать от него детей, — выпалила я на одном дыхании, удерживая сваливающийся корсаж.
Оборотень замер, получив новую порцию информации для размышления. Воспользовавшись его замешательством, я соскочила с колен и отбежала на пару шагов в сторону, затягивая завязки корсета.
— И кто же этот счастливчик? — зло прошипел Раш, медленно поднимаясь и направляясь ко мне.
Оборотень буравил меня взглядом, пока я лихорадочно придумывала достойный ответ.
— Мне тоже интересно, кому повезло?
Мы с Рашем синхронно обернулись на голос. У мерцающего факела, положив руку на рукоять клинка и чуть склонив голову набок, стоял Элджей.
Глава 34
Глава 34
Открыв рот, до конца не веря в случившееся, разглядывала своего гуляку. В голове вертелась мысль, я оказалась права, факел указывал на замаскированный вход. Рядом зло шипел ящер, переходя в боевую ипостась, тело быстро трансформировалось, увеличиваясь в размерах, кожа темнела, черные чешуйки змеились, покрывая ее сплошной узорной броней, лицо вытянулось в морду, украшенную рогами, отливающие бронзой шипы венчающие голову утолщаясь на спине, спускались к кончику хвоста, нервно хлещущему хозяина по когтистым лапам.
— Какого ш-шагра ты тут забыл, Элш-шей? — раздвоенный язык мелькнул среди белых клыков, ящер подобрался, готовый отразить атаку.
Элджей невозмутимо взирал на оборотня, лишь пальцы чуть крепче вцепились в рукоять, готовые в любой момент вырвать меч из ножен.
— Ты забыл наш уговор, Раш? Я напомню, ты не трогаешь девиц, отмеченных мной, я помалкиваю про твою берлогу. На Лике был мой запах, ты унес ее с Лысой скалы, нарушив договор.
Ящер зло зашипел, скрежет когтей больно резанул уши. Пользуясь тем, что Элджей оттянул на себя внимание Раша, я поправила одежду, надела куртку и перепрятала нож в голенище, краем глаза следя за обоими. Элджей напрягся и побледнел. Раш едва сдерживался, хвост нервно бил по каменной плите пола, высекая искры тонким шипом.
— С-сам в-финофат, я ж-шдал Кларис-су, а ты ее перехв-фатил. Эта… — он ткнул пальцем в мою сторону, — шф-фырнула в меня камнем. Пришлос-сь в-фзять ее…
Элджей пальцем поковырял ухо, посмотрел на палец, прикидывая ценность наковырянного, вытер о штаны и вздохнул:
— С каких пор ты охотишься у Лысой скалы?
— Я сам в-фызвал Кларис-су ф-фальш-шифым письмом. Скоро З-симние С-сны, мне нужна деф-фчонка… — глаза ящера наливались алым. За яростным шипением я с трудом разбирала отдельные слова.
— Лика моя, я ее проводник. Про Клариссу не знал. До Зимних Снов есть время, найдешь себе другую, — Элджей посмотрел на меня, копошащуюся в одежде. — Лика, ты готова?