— Вы только что приехали?
— Да.
— В поло играете? — спросила она.
— Э-э… немножко.
— Надо нам с вами поскорей поиграть — может быть, завтра.
— Гм… большое спасибо, — с удивлением сказал он.
Внезапно женщина склонилась к нему.
— Боже святый, ну и рыба!
Питер Вудс опустил взгляд на свою тарелку; на вид в рыбе не было ничего необычного.
— По-моему, она выглядит довольно аппетитно.
— Аппетитно? — Она покачала шишковатой головой. — Ну, если вы думаете, что это аппетитно, могу сказать одно: должно быть, вы сумасшедший.
Кей увидела, как он вздрогнул, снова посмотрел на рыбу, робко потыкал ее вилкой и даже понюхал украдкой, точно сомневаясь в справедливости своего суждения.
Мистер Хьюз заговорил снова.
— Последний, кто доест…
Но тут Кей решила, что дело зашло уже достаточно далеко. Она подалась вперед и обратилась к Питеру Вудсу чистым звонким голосом, заглушившим остаток заявления мистера Хьюза:
— Вы хорошо знаете Нью-Гемпшир, мистер Вудс?
— Никогда раньше здесь не был, — ответил тот.
— Здесь есть прекрасные места для прогулок, — сказала Кей. — Можно подняться в горы — оттуда открываются замечательные виды.
— Самый скучный пейзаж во всей Северной Америке, — вполголоса пробормотала любительница конного спорта.
Кей продолжала говорить, пока ее не перебил мистер Хьюз.
— Между прочим, я врач, — ни к селу ни к городу сообщил он. — Один из лучших во всей округе. — Он бросил ревнивый взгляд на доктора Винчинтелли, сидящего во главе стола. — Эх, дали бы мне покомандовать этой клиникой хотя бы неделю! По сравнению с той, что была у меня, это жалкая богадельня.
Он грустно уставился в свою тарелку.
— И что случилось? — нашел в себе силы спросить Питер Вудс. — Вы прогорели?
— Прогорел, — уныло сказал бывший врач. — Все пропало, и мне пришлось перебраться сюда.
— Мне очень жаль.
— Спасибо, — рассеянно сказал врач и добавил: — И теперь мне известно, почему все пропало.
— Почему?
— Заговор! У меня были могущественные враги. Как вы думаете, чем они воспользовались?
— Чем? — спросил Питер Вудс.
— Мышами. Напустили ко мне мышей. Они были повсюду. Да что говорить, я видел мышей даже…
Кей вновь перебила его.
— Ну хватит, доктор Хьюз, сейчас не обязательно рассказывать об этом мистеру Вудсу.
Хьюз понизил голос до шепота, но Кей все равно его слышала.
— Она меня ненавидит, — сказал он. — Не может вытерпеть, когда я говорю о мышах.
— Любите лошадей? — спросила Вудса его соседка.
— Да, люблю.
— Я всю жизнь каталась верхом, а три года назад лошадь меня сбросила. — Она помедлила. — Но я по-прежнему держу свою конюшню. Теперь их у меня всего шесть — три охотничьих, они вам понравятся. Завтра покажу.
Их беседа была прервана шумом отодвигающихся стульев. Доктор Винчинтелли поднялся, и весь стол поднялся вместе с ним. Кей вздохнула с большим облегчением. До какой-то степени она уже успела привыкнуть к пациентам с их иллюзиями и нелогичностью, но сегодня ей пришлось трудно, поскольку она будто бы смотрела на все глазами новоприбывшего. Он ей понравился — она надеялась, что судьба братьев его минует. Все это подействовало на нее весьма угнетающе и усилило ее желание бежать отсюда.
Примерно в половине десятого, когда больные разошлись по палатам и она направлялась по территории клиники к себе домой, ее окликнул доктор Винчинтелли. Она замедлила шаг, и он поравнялся с ней.
— Как вам показался Вудс? — спросил он. — Я специально посадил его напротив вас.
Кей на мгновение задумалась.
— Что ж, ничего особенного я не заметила. Он выглядел довольно усталым и довольно растерянным. Мистер Хьюз и мисс Холлидей вели себя сегодня особенно надоедливо и нелепо, а после ужина этот алкоголик, Четуинд, все спрашивал его, не хочет ли он виски со льдом.
— Наверное, рисовались перед новичком.
— В общем, это было утомительно, — сказала Кей.
Доктор с минуту помолчал.
— Этот случай гораздо серьезнее, чем кажется, — вдруг заявил он.
— Вы так думаете? — с беспокойством спросила она.
— Сегодня днем я долго с ним беседовал. У него уже возникают галлюцинации. Он пойдет к параноидной шизофрении той же дорожкой, по которой прошли его братья. Реальность начинает от него ускользать. — Его тон изменился, в нем зазвучало легкое возбуждение. — Но разве можно говорить о делах в такой вечер!
Поглощенная мыслями о горькой участи Питера Вудса, она даже не заметила, как доктор взял ее за руку, и обнаружила это лишь тогда, когда он нежно произнес ее имя. В тот же миг она резко отшатнулась.