Автомобиль остановился у станции, и, словно скрежет тормозов разбудил дремлющего в глубине ее души эльфа интуиции, она вдруг резко выпрямилась.
— Неужели? — спросила она вслух, и потом: — Господи боже!
Это было невероятно, невероятно — однако она вспомнила эпизод в кабинете доктора Винчинтелли прямо перед появлением Питера Вудса, а затем к ней в память толпой ринулись другие эпизоды, свидетельницей которых она была в последние месяцы. Отчаянно, чуть ли не истерически она крикнула шоферу:
— Все отменяется! Я кое-что забыла. Разворачивайтесь и поезжайте назад как можно быстрее!
Она опасалась поставить себя в глупое положение — она даже не была уверена, что ее действия вполне рациональны, но знала, что должна вернуться.
Спустя двадцать минут она тихо вошла в «Кедры» и направилась прямиком в комнату Питера. Бесшумно открыла дверь своим универсальным ключом. Комната была пуста.
Она отыскала дежурного врача.
— Доктор Винчинтелли прописал ему гидротерапию{28}, — сказал тот. — На восемь часов кряду.
— Пациент воспринял это спокойно?
— Я бы не сказал, доктор Шейфер. Он был весьма недоволен. Нам пришлось действовать втроем.
Кей знала, о чем идет речь. Питера Вудса, банкира, засунули в нечто вроде гамака на прочных застежках и опустили в теплую ванну. Считалось, что это средство хорошо помогает больным с высокой степенью нервного возбуждения.
— Понятно, — сказала она. Затем отправилась как будто бы к выходу, но на самом деле свернула в другой коридор. В конце этого коридора ей снова помог универсальный ключ, и она очутилась в обитой пробкой комнате с единственной ванной посередине — там покоилась надежно обездвиженная фигура Питера Вудса.
Он улыбался, даже смеялся — весело, неудержимо, и на один ужасный миг ей почудилось, что это смех безумца.
— Похоже, сегодня у вас настроение получше, — отважилась заметить она.
— Не могу ничего с собой поделать. Все это до того нелепо… Я подумал, что сказали бы мои подчиненные, если бы увидели меня сейчас. Все это так фантастично, прямо как испанская инквизиция, что остается только смеяться. — Улыбка постепенно сходила с его лица, и в глазах разгорался гнев. — Но вы не сомневайтесь — этот тип у меня за все заплатит!
— Постойте, пожалуйста, — торопливо сказала она. — Мне нужно, чтобы вы минутку послушали меня спокойно. Сможете?
— А вы боитесь, что я встану и уйду?
— Говорил вам когда-нибудь доктор Винчинтелли, как одеваются наши пациенты?
— Ну да, — озадаченно сказал Питер. — Он говорил, что вы все ходите в белом, чтобы не забывать, что ваша лучшая медпомощь — это вы сами.
— А врачи и сестры?
— У них обычная одежда — так пациенты не будут все время вспоминать, что они в больнице. К чему вы клоните?
Все его прежние нелогичные реплики получили объяснение: он принимал врачей и медсестер за пациентов, а пациентов — за персонал. Она увидела, как он вздрогнул в своем мокром саване.
— Разве это не правда? — тревожно спросил он. — Что вообще правда в этом сумасшедшем доме? Все врачи ненормальные, а пациенты здоровые? Или…
— По-моему, — задумчиво сказала Кей, — один из врачей действительно сошел с ума.
— А как насчет меня? Я-то здоров?
Не успела она ответить, как за ее спиной послышался шум — на пороге стоял доктор Винчинтелли.
— Мисс Шейфер. — Его голос был тихим и напряженным. Взгляд застыл на ней. — Мисс Шейфер, прошу вас подойти ко мне.
Он медленно отступил, и она двинулась за ним. У него были способности к гипнозу{29}, и иногда он пользовался этим при лечении; теперь она заметила, что он пустил их в ход. Ее воля слегка затуманилась, она вышла за ним в коридор и он закрыл дверь, не обращая внимания на свирепый рев Питера Вудса. Потом схватил ее за локти.
— Слушайте меня, идиотка, — прошипел он. — Я не сумасшедший. Я знаю, что делаю. Это вы ненормальная, потому что мешаете создать то, что станет памятником вашему отцу и благом для всего человечества. Слушайте. — Он легонько встряхнул ее. — Месяц назад три сумасшедших брата Вудс добровольно пришли к вашему отцу и сказали, что хотят завещать ему на исследовательскую работу все свои деньги.
— И он конечно же отказался! — негодующе воскликнула Кей.
— Зато теперь все изменилось! — с ликованием заявил он. — Это четвертый из них — других братьев нет, наследников тоже. Никто не пострадает — мы получим свой институт и воздвигнем памятник, который навеки прославит наши имена!