Я заберу тебя у смерти

Светлана Ледовская Я заберу тебя у смерти

Пролог

Я не могла иначе…Знаю, глупое оправдание, но другого нет. Высыхаюшая кровь противно стягивала кожу, покрыв её плёнкой. Я потёрла ладони, но это не помогло. Отвратительное ощущение дополняли обмётанные губы с глубокими ноющими трещинами. Да, я убила его, но прежде…　

Передо мной стояло нечто. Назвать "это", смердящее потом и мочой существо человеком язык не поворачивался. Нечто называлось, по его мнению, гордо — Скунс, Но оно считало себя мужиком со всеми вытекающими последствиями. А раз мужик, значит имеет права. Какие — не важно. Вот на данный момент оно хотело или даже похотело. Моё нежелание вступать в брачные игры было воспринято как недостойное внимания. Скунс деловито прикрыл на засов дверь, зажёг огонь в лампе под потолком и принялся расстёгивать ремень. Я сломанной куклой лежала у стены. Там куда это отродье швырнуло меня через всю комнату. Воздух выбило из лёгких и я медленно, о небо, слишком медленно приходила в себя, абстрагируясь от боли, группируясь в ожидании. Мне было известно, что произойдёт дальше. Да и чем меня может удивить тело с напряжённой плотью в районе паха, масляным несфокусированным взглядом и трясущимися руками неспособными спустить штаны?　

Ожидаемо тихо скуля и мелко подрагивая я на самом деле бегло осмотривала помещение. Небольшое углубление в скале шагов десять в ширину и длину, каких в этом подземелье сотни, было отделено от пещеры тяжёлой, грубо сколоченной дверью. Она на удивление крепко сидела в проёме. Но основная причина почему я позволила Скунсу поймать меня была не в том, что его обитель невозможно взломать снаружи, а то, что здесь есть вода. Она стекала редкими каплями с потолка в углу в каменную чашу и я прямо душой слышала как горошины воды ударяются о поверхность лужицы. Это сводило меня ума. Я не пила второй день, просто умирая в этом каменном городе и это заставило меня сыграть жертву с этим ублюдком. Вся ирония в том, что в данный момент я уже не играла, ибо не учла, что его вполне устроит моё бессознательное, неподвижное тело. Сила его удара заставила меня потерять сознание и очнулась я уже тут. Скунс сломал замок на ширинке и взвыл:　

— Твою мааать!!!

1

Подобрав под себя ноги я привалилась спиной к камню. Дрожала я непритворно. Здесь было холодно. На мне была разорванная футболка, тренировочные штаны и матерчатые кеды. На поясе осталась сумка с пустой бутылкой для воды, ключи от шкафчика с большим пластмассовым брелоком, часы и складной нож. Последнее осмысленное воспоминание из привычной жизни — я на скалодроме, проверяю снаряжение…　

Всё.　

Придя в себя на уступе скалы я проверила тело на предмет повреждений. В итоге обнаружилп кровоточащую ссадину под ребрами справа и множественные синяки повсюду. Ощущение, что били меня "знатно, но аккуратно" не покидало. Куда и каким ветром меня занесло я не знала. Меня терзали голод и жажда. В бутылке оставалось немного воды и я сделала пару крохотных глотков. Боль не мешала ясно мыслить и осмотревшись понять, что я влипла: местность явно безлюдная и выбираться будет сложно.　

По всем законам жанра я просто обязана впасть в истерику. Может и стоило ненадолго предаться переживаниям, но у меня профессия не та. С виду я миленькая: метр семьдесят, темно рыжие волосы до лопаток, загорелая, гибкая и подтянутая, зеленоглазая, часто улыбающаяся. Впечатление сильной физически я не произвожу, но при этом выносливая и упёртая. Когда, учась на заочном, пошла работать инструктором по выживанию, подруги решили, чтобы найти мужа. Не стала я им объяснять, что это совсем не так. Замуж конечно хотелось: мне двадцать пять и мама ждёт внуков с терпением маньяка, постоянно твердя о биологических часах и долге женщины перед обществом. А я стремилась оставаться хозяйкой самой себе.

Мой отец никогда не страдал излишней сентиментальностью и долгое время сам занимался моей физической подготовкой, будучи прекрасным тренером кобудо. Мной вслух всегда был недоволен, но за спиной гордился и даже хвалил. Я всегда это знала. Брату своими успехами удавалось отвлечь от меня чрезмерное внимание. Он у меня солнечный, с вечным зарядом радости и хорошего настроения. Старший никогда не давал меня в обиду, но постоянно подначивал сам. Совместные тренировки заканчивались тем, что я злая как ведьма швырялась всем, что подворачивалось под руки и удирала, сверкая пятками. Мне потом, не поморщившись, сидеть было невозможно.　

Мастером я не стала, но отец говорит: "Твой козырь, маленькая, неожиданность и наивный взгляд. Я всегда на него покупаюсь, а как иначе объяснить, что разрешаю тебе быть такой неумехой?"