— Нет! — взвизгнула я, теряя ощущение реальности, — Нет, не смей!
В ужасе я взвилась от прикоснвений, не слыша успокаивающих слов и не осознавая, что меня никто не собираться обижать. Мне удалось несколько раз удачно ударить мужчину, до того как он завернул меня в одеяло, не позволяя вырваться.
— Ника, лапочка моя, слышишь? Я не сделаю тебе больно. Тихо… Тихо…
Я судорожно дышала, смаргивая пелену слёз.
— Макс? — я застыла в коконе одеяла и его рук.
— Да, милая, не бойся. Я не стану… тебя пугать.
— Со мной поступали плохо, — призналась я, пряча глаза, — Не спрашивай меня об этом.
— Обещаю, не стану, — глухо проговорил он, утыкаясь носом в шею, — Прибью любого кто тебя обидит.
И я рассказала. Макс меня не перебивал. Он зажёг лампы, затопил печь и забрался вместе со мной под одеяло, позволив улечься ему на грудь. Пальцами он невесомо касался моей спины, посылая приятную дрожь по телу. Я старалась не смотреть ему в глаза, ощущая непривычную робость от этой ситуации. Лежать в постели с потрясающим мужчиной, упираясь животом в его напряжённый пах было невероятным и провокационным. Он внимательно выслушал мою историю. Я не стала утаивать от него наличие диафильмов и призналась, что не помню, как они оказались у меня. Сняв пояс я отдала его мужчине. Всё равно он сможет сохранить его лучше.
— Ты не вспомнила как сама то здесь оказалась?
— Нет, — вяло созналась я, — Я и в первый раз не помнила. И как вернулась туда не помню. И тебя…
— Вспомним, — уверенно хмыкнул он, сдвигая меня с упирающего в живот свидетельства его возбуждния и укладывая рядом.
— Макс, слушай. Я не уверенна…то есть…я хочу быть уверенной, что это не из за необходимости…
— Разберёмся, — он понимающе улыбнулся и стало легче, — А теперь давай спать.
— Спать? Здесь?
— До моих апартамаментов идти долго. Пока тебя искали я не спал.
Я согласно кивнула и, прильнув к горячему телу, блаженно зевнула. Макс мне нравился.
57
В лазарете стояла напряжённая тишина. Прежде чем спрыгнуть, я высунулась из лаза, тут же была схвачена в охапку и поставлена на пол. Я даже не успела охнуть. Макс недовольно поджимал соблазнительные губы. Он не мог не согласиться, что добираться через вентиляцию для меня было безопасней, чем идти по тоннелям даже с множественным сопровождением, но когда я стремительно отскочила в сторону и забралась в лаз напротив моей комнаты, он забористо выругался и потребовал спуститься. Я ответила сарказтическим смехом, пообещас встретиться в лазарете для определения вида наказания за моё самоуправство. Сейчас я отряхивалась от пыли, пытаясь заглянуть мужчие за плечо.
— Где дед? — нетерпеливо перступала я с ноги на ногу.
— Ника, я не говорил о тебе. Вдруг ты опять куда-нибудь бы влипла, а у старика сердце не железное.
Я благодарно чмокнула его в подбородок и прошмыгнула мимо, отворяя дверь в личную каморку Дока. Он сидел ко мне спиной и перебирал травинки. На одеревеневших ногах я приблизилась и дрогнувшей рукой прикоснулась к его плечу.
— Ну что ещё… — недовольно пробурчал дед, оборачиваясь, и шумно выдохнул, — Ронька…
— Дед, у меня получилось, — я обхватила его, прижимаясь к груди, и едва слышно зашептала, — Я знаю, что ты умер. И я тоже. Опять. Ты ведь знал?
— Догадывался, — сдавленно просипел он, — Как…тебя не стало?
Я хотела сказать, что не помню, но вдруг поняла, что это не правда. Потрясённо покачав головой я содрогнулась от шока и омерзерия.
— Крыс. А я Дикого, — я содронулась.
— А как этот здесь оказался? — дед ткнул пальцем в моего неподвижного сопровождающего.
Отстранившись, покосилась на Макса. Он внимательно слушал с непроницаемым лицом.
— Он встретил меня здесь когда я вернулась.
— Я спрашиваю, почему он вернулся снова.
— Вернулся?
— Он уходил с тобой и ребятами.
Я неверяще переглянулась с Максимом, но, судя по его растерянному виду, он тоже не понимал о чём дед говорит.
— Так вы чего не помните друг друга? — мы синхронно мотнули головами, — Забавно. Ладно, ты голодна?
— Зверски!
Я натянуто улыбнулась и фыркнула, когда заметила сконфуженно скривившегося громилу. Дед сокрушенно вздохнул:
— Ты даже не подумал накормить девочку. О чём только думаете?
— Вообще то, — повинуясь детской вредности заговорщески громко зашептала я, — Он собирался на мне жениться.