Размышлять и анализировать происходящее не хотелось. Рядом лежала небрежно брошенная заплечная сумка Лима. Не колеблясь, я открыла её, изучая содержимое и глупо заулыбалась. Поверх скрутки из плаща лежал немного смятый, но почти не завядший букет из странных голубоватых ромашек. Я ощутила себя странно счастливой. Не думая, прижала их к груди и втянула в себя горьковатый аромат и тут же испуганно отшвырнула прочь. Запах моры я теперь ни с чем не спутаю. Слёзы сами набежали на глаза, туманя окружающее. Зажав зубами ребро ладони, чтобы не разрыдаться, я отошла подальше от отравы, восстанавливая дыхание. Неужели он снова решил использовать этот наркотик? Я уже не была уверенна, что вчерашняя ночь не была навязана мне и я не была под кайфом. Да, я сейчас не испытывала боли и ломки, но как знать? Если бы я сама не решилась на сближение, он бы опять решил это за меня. Конечно, я понимала, что не любовь с большой буквы руководила мною. Желание человеческого тепла, ощущение плеча в этом безумии, знакомое в беспамятстве. Хотелось защиты. Я понимала, что если он будет считать меня своей женщиной, то не позволит случиться со мной ничему плохому. Но в какой то безумный момент я потянулась к нему яростно стучащим сердцем. Мне повержилось, что не только моё тело откликается на его близость.
Боль от обиды схлестнулась со вспышками в голове и скрутила меня в узел, подломив ноги, опустив на колени. Я задыхалась и хрипела. Меня предавали. Не раз. И не один человек. Не помню кто и когда, но это было, точно. Но почему то именно сейчас меня выворачивало не только от боли, но и злости. Это новое тошнотворное чуство придало тонуса измочаленному сознанию. Я приняла самое нужное мне сейчас решение: я не буду больше бороться с воспоминаниями. Хватит прятаться. Лимер будет пользоваться моим телом. Не страшно. Если это поможет мне выбраться из этой клетки — я пойду на всё. Выбора он мне всё равно не оставил. Я поднялась и проковыляла к брошенным цветам. Задержав дыхание, впихнула их в сумку и затянула шнурок. Во внешнем кармане я нащупала что-то знакомое. Открыв карман, увидела тонкий нож напоминающий стилет. Повертела его знакомым движением в пальцах и быстро нашла место припрятать находку. Дрожащими руками пригладила волосы и нетвёрдым шагом двинулась в купальню.
Откинув голову на бортик, я неторопливо намылила кожу, пробегая пальцами по зажившим царапинам и шрамам, пытаясь восстановить в памяти историю их появления. На плече был след от укуса. Первый. Это я помнила. Как я впервые увидела Скунса и откуда знаю, что камера в которой жила принадлежала Ною оставалось загадкой. Вот с этого и начну.
Из-под воды меня вынули, грубо швырнув на каменный пол. Я кашляла, извергая из горящих лёгких жидкость. Лим, а это предсказуемо был он, поставил меня на четвереньки и ощутимо похлопывал между лопаток, придерживая волосы наверху. Потом он подхватил меня на руки и через минуту укладывал на постель, заворачивая в одеяло. Я вяло сопротивлялась и когда он ненадолго отошел, прошлепала мимо кресла, придерживая сползающее одеяло и уселась напротив камина.
— Что ты…Ты напугала меня, — Лимер устроился рядом, перетасакивая меня на колени и крепко обнимая, — Давай в кровать.
Я повернулась и внимательно посмотрела на взлахмаченного мужчину.
— Ты полагаешь, что я только в кровати на что-то способна?
Он вопросительно поднял брови и я фыркнула.
— Я тут тихо деградирую в куклу.
— Мы уже говорили об этом…
— Ты! Ты говорил, что мне нельзя выходить наружу. Ты решил, что снимать рабский браслет мне не стоит. Ты закрываешь меня снаружи. Ты делаешь из меня домашнюю зверушку.
Лим развернул меня к себе лицом и легонько встряхнул за плечи.
— Прекрати! Милая, ты не рабыня и…
Из последних сил я оттолкнула его руки и поднялась на ноги.
— Почаще это повторяй. Может я поверю. Однажды. Когда всё остальное забуду.
Он вскочил, нависая надо мной, шумно дыша, я скрестила руки на груди и с горечью продолжила:
— Я здесь почти всё забыла. Боюсь проснуться завтра и не вспомнить кто ты. Что было вчера. До прихода сюда я многое знала. Всё время двигалась. Я жила, а теперь проживаю дни. Одинаковые и незапоминающиеся, — закрыв лицо ладонями я замотала головой, — Мне страшно. Мне ещё никогда не было так страшно. Я теряю себя.
Подняв на него влажные глаза, я протянула руку. Он схватил меня, привлекая к груди.
— Скажи, я тебе нужен? Ты не уйдёшь? — рычал он, тиская меня, не желая отпустить.
Сцепив челюсти, ятёрлась о него всем телом, освободившемся из под упавшего одеяла, тихо постанывая словно в бреду: