— Люблю тебя? — воспользовавшись его замешательством и умилившись выражению растерянности на его обычно самодовольном лице, я приподнялась, переместив его руки на свои бёдра. — Реши сам, куда меня посадить на себя или на кровать.
Он осторожно насадил меня на свою пульсирующую плоть. Я впечаталась в его губы и с невыразимой нежностью целовала его обветренные губы, пока он направлял меня, приподнимая и снова опуская вниз. Его пальцы скользили по моей взмокшей коже, увеличивая темп движения. Мы упирались лбами, ловя стоны друг друга. Когда я откинулась назад, теряя контроль над содрогающимся телом, услышала его звериное рычание.
Мы лежали, соприкасаясь лицами, и мне не хотелось отодвигаться. Не сознавая, что сказала это вслух я собрала испарину над его губой языком.
— Ты со мной? — в свете затухающего камина его глаза казались бездной.
— Пока мора не разлучит нас, — грустно пробормотала я и тут же пожалела об этом. Мне надоело спорить.
Лим вдруг неожиданно лучезарно улыбнулся и крепко смял меня в обьятиях.
— Ты же счастлива сейчас? — я мотнула головой не в силах врать, — Тебе… кажеться… что ты меня любишь?
Я сглотнула и вновь уверенно мотнула головой. Он уверенной рукой поднял моё лицо и, глядя в глаза, выдохнул, словно срываясь с высоты:
— Ты уже два месяца без моры. После того случая я дал тебе антидот и она на тебя больше не подействует, — я опешила и неверяще смотрела на него.
И вдруг с отчётливой пугающей ясностью поняла, что сейчас он не врёт. Отпихнув его от себя и шатаясь, встала на подрагивающие ноги. Вдруг стало неуютно за то, что я раздета. Мужчина всё понял по-своему. Он резко вскочил и швырнул в меня простынь.
— Секс из-за наркоты ты приемлешь. А когда выясняешь, что никто тебе ничего не навязывает, то…
Я всхлипнула, сжимая перед собой мятую ткань, и не отводя от него глаз. Почти не понимая, что он говорит я отмечала тени на его лице и таяла. Непослушными ногами сделала шаг к нему и, запнувшись, упала бы если бы его руки не подхватили меня у пола. Он продолжал говорить что-то, болезненно кривясь и я положила ладонь на его рот. Лим вопросительно уставился на меня. По моим щекам катились слёзы и я не могла скрыть дикую улыбку.
— Ты слышал меня, Лим? Получается я просто…тебя… — я прижалась к широкрй груди и обхватила его, поглаживая напряжённую спину, — Я чуть с ума не сошла… Ты не представляешь…
— Я такой дурак, — глухо пробормотал он, поднимая меня на руки и усаживая к себе на колени, — Не верил, что ты без моры захочешь быть со мной. Прости, но было так страшно, что ты уйдёшь. От меня. Совсем. А теперь каждый день ты меня глазами убиваешь и насилуешь. Прости меня, родная.
Слушая, я вырисовала пальцами на его шее и ключицах ннведомые узоры. Между делом слегка прихватывала солёную кожу зубами, зализывая укусы. На последнай фразе я лизнула его подбородок.
— Лимер, ты с первой встречи меня шокируешь. Знаешь, я думаю пришло время нам просто говорить о своих желаниях и сомнениях. И раз мы уже определились, что мы…супруги, давай обсудим кое-что, что не даёт мне покоя уже очень давно.
Он так серьёзно поджал губы, что я не сдержалась от хитрой улыбки.
— Милый, куда ты дел те шнуры, которыми меня связывал?
Мужчина весь подобрался и настороженно спросил:
— Зачем тебе?
— Почему сразу мне, — продолжая улыбаться я ёрзала на его коленях, ощущая, что мои движения не остаются незамеченными. — Не помню, чтобы умела вязать такие узлы.
Лимер так забавно смутился, что любуясь, я перестала ёрничать.
— Думаешь тебе это понравится?
— Может тебе нужен этот долбанный контроль. Иногда я могу играть с тобой в покорность…думаю, что могу. Я готова попробовать…если это поможет тебе… — я запнулась и, сглотнув, заставила себя продолжить, — быть уверенней…Не играй со мной больше. В следующий раз я убью тебя, Лим. Плевать, пусть сдохну потом сама за пределами этой тюрьмы…Не держи меня здесь больше, — он ждал моих слов и я выдавила их из глотки, — любимый. Я хочу быть с тобой.
Мой вопрос утонул в жёстком поцелуе. Лим опрокинул меня на пол и, забросив мои ноги на плечи, вошел в меня на всю длину. Я вскрикнула от неожиданности, но вцепилась в его руки, поддерживающие мои ягодицы, и прохрипела:
— Не вздумай отстановиться!
Он грубо врывался в мое возбуждённое лоно и я впилась пальцами в мех шкуры, на которой оказалсь. Сейчас всё происходящее обрело новый смысл. Этот иногда невыносимый мужчина принадлежал мне и был мною любим…наверно. Плевать, пусть всё неправильно и дико. Мне не нужно было притворяться, казаться, подстраиваться. Пусть всё началось неправильно. Сейчас всё встало на свои места.