Да чем я, чёрт возьми, пахну, что меня принимают за жёртву?
— Ты чьё? И что тут делаешь один? — он почти ласково спросил, как-то по- отечески приглаживая мои волосы.
Меня заклинило. Как можно второй раз подряд вляпаться в одно и то же дерьмо. Я всхлипнула что-то неопределённое и попыталась сбросить его руку с плеча. Дикий вцепился в мое запястие и внимательно рассмотрел браслет плотно прилегающий к коже.
— Лимер? Твой хозяин Лимер! — словно сдерживая рык процедил он, наклоняясь к самому моему лицу и буравя серыми как ртуть глазами. — Да, отвечай же, мясо!
И тут меня прорвало. Может жажда основательно сплавила мне мозги, может я устала сегодня бояться. Да я никогда так долго не была в подобных эктримальных условиях. Но только для себя я определилась, что в этом проклятом месте я не хочу быть мясом.
— Убери от мепя лапы! — рявкнула я, сбрасывая его руки, — Я, мать твою, не мясо! Слышишь ты, животное!
Инстинкт самосохранения меня покинул. Я дышала рвано и шумно. Остановилась, очерчивая рукой пространство вокруг, которое подёрнулось красноватой дымкой и с трудом фокусируя взгляд на вытянувшемся лице мужчины заорала:
— Не смейте меня трогать, уроды, а иначе я вас по одному в темноте вырежу! Вы у меня узнаете, твари, что такое партизанская война! С этого момента любого кто назовёт меня мясом я… — мысль покинула воспалёный мозг.
— Ты — что? — протянул застывший передо мной мужчина.
— Я?
— Ты! — он как-то подобрался и качнулся в мою сторону.
— Кастрирую на хрен! Вот, — с шипящим звуком вынула из чехла заимствованный нож, — этой пилкой для ногтей.
Запал пропал когда до меня дошло, что я натворилм. Тишина стояла оглушительная. Наверно было слышно как моя крыша встала на место. Главное правило выживания — не высовываться. Я прокололась. Меня не просто заметили — меня оценили, рассмотрели, запомнили. Дымка рассеялась и я задрожала от осознания реальности: меня сейчас порвут в клочья.
Эффект неожиданности никогда не был настолько неожиданным. Я истерично заорала, глядя за спины своих оппонентов и тыча туда пальцем. Двое повернулись проверить чего я там узрела. Лучшего момента ждать я не стала и рванула, лавируя между мужикаи. Дикий схватил меня за край рубахи, но я вывернулась и пригнувшись под раскинутыми в стороны руками впереди стоящего побежала дальше. Никогда я не спасала свою жизнь. Отчаяние добавило мне тонуса и придало ускорение не предавшему меня, в отличии от мозга, телу.
Дура, непроходимая дура! Какая муха меня загрызла? Зачем я так бездарно засветилась? Если меня целенаправлено будут искать я не смогу выжить. Я же не герой и не боец. Жажда. Дыхание сорвалось окончательно и забившись в какой-то пыльный закуток я пыталась его восстановить. Хотелось разреветься, но от обезвоживания у меня даже слёзы не выделялись. Я сдавленно хрипела и пыталась не закашлять. В купальню мне не пробраться. На помощь расчитывать не приходилось. Я здесь просто загнусь и найдут меня только по запазу как скунса…Скунс! Я вспомнила о чем говорил Дикий. Камера с водой. Камера в которой живёт Скунс.
Мне пришлось задержать воздух в легких когда мимо меня пробежало несколько человек. Это не хилое ускорние у меня было — так далеко оторваться. Но там позади остался шанс добраться до воды. Собрав остатки сил и уплывающий разум в кучу я, пригнувшись, выползла в коридор.
3
Скунс сломал замок на штанах и взвыл:
— Твою мать!!!
Медленно, по стене я поднялась на ноги. Достала из скрученной на груди футболки спрятанный кастет и выставив одну ногу вперёд приняла нужную мне обманчиво раслабленную позу. В голове не шумело и я больше не дрожала. Желание выжить перевесило доводы совести. Убить за возможность выжить уже не казалась мне ужасным. А увидев у двери обглоданную берцовую человеческую кость, я решила ни в коем случае здесь не умирать: мои останки не должны пройти через кишечный тракт этого существа.
Скунс вытащил отобранный у меня нож, распорол свои штаны и поднял на меня шальной восторженный взгляд.
— Сладкое тельце, нежное мясо, — приговаривал безумец, приближаясь короткими из за спущенных штанов шагами.
Нож он отбросил к двери и я двинулась по дуге навстречу мягко отведя металл зажатый в руке назад за спину.
— Можно я буду с тобой, Скунс?
Он запнулся и раскрыл рот в акульей ухмылке. Все его зубы действительно были заточены под клыки.
— Со мной? Ты хочешь остаться со мной? — он затрясся от хриплого смеха и сам зажал себе рот бормоча в напряженные пальцы, — Если останешся жив после, то ещё останешся со мной. Те части, которые уцелеют. До следующего раза. Сладенькое нежное мяско.